Забавно всё это: любой другой на моём месте рыдал бы уже
навзрыд, ведь я нынче довольно популярная мишень для убийства. Но,
хоть я и напряжён и даже немного взволнован, всё же наслаждаюсь
супом от всей души.
Аппетит у меня, как был, так никуда и не делся. Может, во всём
виновата моя самоуверенность? Хотя она ведь не берётся из ниоткуда.
У меня чертовски редкий и мощный Дар, да и это при том, что я ещё
не особо прокачался в этом мире. К тому же, я и с проблемами, и с
врагами куда посерьезнее раньше сталкивался. Меня особо мало чем
можно удивить, разве что только на первых порах.
— Тилик-тилик! — ох, ты ж, у меня чуть ложка из рук не выпала от
громкого звонка. Надо срочно менять рингтон и не забывать убавлять
звук.
Так-так, кто там у нас? Матушка звонит? Ну, матушка — это
святое, и супчик подождёт.
— Привет, как дела? — спросил я, вытирая рот.
— Привет, родной… — пауза между словами мне не понравилась. —
Ну, как тебе сказать… Я начала курить и ругаться матом, а ещё хочу
развестись с твоим отцом. Это достаточно детально описывает моё
состояние?
— Ясно. Короче, у вас там веселье то ещё, как я понял, — хмыкнул
я.
— Да, родной, положение не самое везучее. В общем, в Перми у нас
совсем беда, и друзей здесь нет. Нас, скорее всего, скоро всех
прикончат. Так что мы в срочном порядке меняем место жительства.
Поэтому вы с Машенькой в Империю тоже не возвращайтесь: мы с отцом
запрещаем вам это. Оставайтесь пока в Пруссии и ждите наших
дальнейших указаний. А теперь прости, родной, мне надо бежать: не
могу больше говорить. Целую, — она сбросила трубку.
Что ж, откуда и куда теперь ветер подует, мне предельно ясно. За
меня, похоже, опять всё решить собрались, но вот только не на того
напали: довольно уже с меня этого.
Я тут же набрал по телефону номер своей академии и нажал вызов.
Трубку взял, кажется, Герман Львович: он у нас там какой-то зам по
учебному отделу, что ли.
— День добрый, это студент Добрыня Добрынин вас беспокоит, —
заявил я уверенным голосом в трубку. — Вам, скорее всего, уже
звонил кто-то из моих родителей и наверняка сообщил, что я покидаю
учёбу. Но мне восемнадцать лет, и по закону решение будет за мной.
Так что знайте: учёбу я в академии бросать не собираюсь!
— Это всё? — раздался официозный голос зама в трубке.
— Да.
— Вот и чудненько, а то у меня от таких, как вы, по тысяче
звонков в день. Одним, видите ли, жалобу надо оставить, вторым —
отмазать их сынка от отчисления, третьим — чтобы их бедного
сынульку не заваливали сильно учёбой, потому что у него умерла
любимая кошечка, — я даже отсюда почувствовал, как у Львовича глаза
закатываются всё больше и больше.