Вопреки мнению многих людей, впервые слышавших ее имя, она не
была домашней служанкой семьи Чжан, хотя и прожила в их доме уже
больше десяти лет. Мастер Чжан заметил ее, девчонку прислуживающую
в Академии и терпевшую нападки из-за своего сомнительного
происхождения, и взял в Услужение, договорившись с Советом. Обычно
это было не принято, и живущие на территории Академии ученые не
привозили с собой личную прислугу, но мастеру Чжану пошли на
встречу. Его дочери едва исполнилось десять лет, и ей требовалась
подходящая компания, наставница, которая следила бы за поведением
девочки. Еще больше ей нужна была подруга, которой можно было бы
довериться. Все прочие девочки в Академии были либо сильно старше,
либо значительно ее младше, и поговорить барышне Чжан было не с
кем. Так Чжами стала частью семьи Чжан, забыв со временем все
причиненные ей обиды. Она перестала обращать внимания на насмешки,
на непристойные предложения молодых людей — ученые в этом плане
ничуть не лучше простых горожан — на чужое мнение в целом. Клеймо
«прижитой», взятой из жалости дочери почтенного ученого мужа
постепенно истаяло. Она даже смогла молча степенно раскланиваться
со своим отцом, почтенным Наставником Чжао, когда сталкивалась с
ним случайно в коридоре. Чжаны стали ее семьей, она осиротела точно
так же, как барышня, и сейчас, глядя на струи воды, стекающие с
черепичной крыши галереи (водоотводный желоб засорился, усадьба
вообще была устроена не лучшим образом), она размышляла о том, все
ли хорошо у Шаншан в эту минуту.
По двору между тем широкими шагами, не обращая внимание на
проливной дождь, вышагивал высокий мужчина в небесно-голубом
наряде, а за ним вереща бежала растрепанная женщина в белом вдовьем
платье. Когда они почти поравнялись с галереей, до слуг,
собравшихся там донеслось:
- Убийца!
Дом бьяншенского сыинтина выглядел мрачным и необжитым, что было
совсем неудивительно. Кажется, господин Лу тут жил в одиночестве, и
дом был слишком велик для него одного. Такие усадьбы строились с
расчетом на большую семью и множество слуг, и должны были
наполняться голосами, различными звуками, жизнью. В доме же царила
тишина, нарушаемая только раскатами грома. Чжаншан шла за хозяином,
оглядываясь осторожно, чтобы не выглядеть слишком уж любопытной, и
при этом подмечая детали. Почти всю свою жизнь она провела за
стенами Академии и отлично научилась маскировать любопытство,
ехидство, самые разные дурные черты своего характера сдержанностью
и вежливостью.