Аиту ещё ворчала, что статистика смерти на острове колибри —
просто жуть. Но Миона обычно только плечами пожимала.
Всех всё равно не спасёшь.
— Это не значит, что нужно просто смотреть на то, как они
захлёбываются, — с раздражением высказывала женщина, гневно стуча
ножом по разделочной доске. — Боги и духи, неужели я была такой
четыреста лет назад?! Это же просто уму непостижимо!
— Боги и духи, — хмыкнула на это в ответ Миона, — неужели я
стала такой через четыреста лет? Уму непостижимо, Аиту, что с тобой
произошло?
Островитянка скривилась и кисло посмотрела на Миону; та сразу
подумала, что, в целом, можно пререкаться и поменьше. Во-первых, не
стоит спорить с женщиной, у которой нож в руках, а во-вторых — от
этой женщины зависели обеды и ужины самой Мионы.
И печенье. Только Аиту пекла те изумительные печенья!
— Современность делает мягче, правда? — с усмешкой сказала Аиту;
кажется, она также пришла к идее, что продолжать склоку дальше нет
никакого смысла. — Да и не забывай, что четыреста лет не такой уж
маленький срок. Полтора поколения магов, как-никак.
— Обмельчали маги. Раньше по пятьсот жили, и нормально.
— Раньше и магов меньше было. Можешь считать, что среднее
количество прожитых волшебниками лет остаётся неизменным. А утопцев
всё-таки, будь добра, вытаскивай на берег. Нам достаточно
собственных ритуальных убийств на острове колибри, чтобы привлекать
внимание ещё из-за смертности в воде.
— Ладно, ладно… за каждого спасённого с тебя килограмм
печенья.
— Обойдёшься. Проглотка.
— Ну пожа-а-а-алуйста!
Иногда Миона вспоминала об этом разговоре, — ну вот вроде как
сейчас, — но так ни к какому выводу или идее и не пришла.
Изменчивость собственного сознания не раз помогала Грейнджер
выживать, жизни в прошлом были кардинально разными. Однако,
несмотря на это, с таким явным проявлением этой изменчивости она
редко сталкивалась, так сказать, лицом к лицу.
Мир был слишком велик и удивителен, чтобы сидеть на том же
месте, где есть прошлое звено твоего воплощения. Обычно, пообвыкнув
в новом теле и приноровившись к другим вводным, Миона легко
срывалась с места своего очередного «рождения».
Ну не рядом же с прошлой собой оставаться, правильно? Миона не
строила розовых замков и точно знала, что характер у неё — не банка
мёда. А порой даже и вовсе отвратительный. Так какой смысл бесить
саму же себя, спрашивается?