— Не могу поверить, что с завтрашнего дня переезжаю в Академию,
— переодеваясь за ширмой в домашнее платье, делюсь своей
радостью.
— Неужели старик все-таки пошел на уступки и разрешил аспирантке
заселиться с ребенком? — недоверчиво интересуется Бетти. — Как же
он смог перешагнуть через свои моральные принципы?
— Сказал, что талант нельзя зарывать из-за нелепых ошибок, — я
заправляю под платок волосы и иду накрывать на стол. — Он даже
работу помощницей ректора предложил. Сразу трудовой контракт
подписал!
Бетти удивленно смотрит на меня и качает головой. Неужели она
подумала что-то не то?
Но сейчас даже ее домыслы не омрачают моей радости. Я
действительно рада, что наконец-то смогу перестать перебиваться
подпольными заработками, чтобы купить еду и нужные ингредиенты
зелья для Аллана. Все! Я, можно сказать, свободна. Никаких страхов,
что меня найдут и посадят за решетку, а сын останется один.
Внезапно раздается громкий стук в дверь. Условный — три коротких
и два длинных. По мою душу. И почему именно тогда, когда я уже
почти завязала с этим? Бросаю на Бетти короткий взгляд. Она сразу
же все понимает и ласково уводит Аллана к себе через черный
ход.
В щелку приоткрытой двери просовывается запыхавшееся лицо
старого приятеля. Понимаю, что настолько взъерошенным я не видела
его ни разу.
— Я больше не лечу, Фил, — отрезаю я и собираюсь закрыть дверь,
но он останавливает ее своей лапищей.
— Погоди, Лейя, — громко шипит он. — Никто из других не
справится. Я такой силы дракона еще не видел.
— И как это должно повлиять на мое решение? — прищуриваюсь,
глядя на него, и понимаю, что есть в этом драконе что-то
особенное.
Фил мнется, оглядывается и совсем тихо говорит:
— Он долгое время прикрывал нас от инквизиторов. Не знаю, как он
это делал… Но оказалось, что он сам дракон.
Я понимаю, что теперь отказать точно не могу. Этот загадочный
человек действительно несколько раз уводил от нас королевских
ищеек. Скрываюсь в подвале, захватываю все необходимое и накидываю
на голову шаль.
— Веди уже, — киваю я, поправляя края так, чтобы почти не было
видно лица. — Но это в последний раз!
Мы бежим по темным улицам, выбирая те подворотни, в которых
вообще не попадают лучи света. Камни и гравий больно впиваются в
ноги через тонкую подошву домашних туфель: переобуваться не было
времени, и так на препирательство потратила много. Вечерний холод
забирается под легкое платье, но жар от бега сильнее.