Я тяжело вздыхаю и говорю:
— Нет, милый, — огонек в глазах ребенка тухнет, а я торопливо
добавляю: — Но там очень много других интересных магических штук и
необычных животных!
— И ты мне их покажешь?
— Обязательно! — киваю я, надеясь, что он не вспомнит снова про
драконов.
Утреннее солнце ласкает наши лица, прогоняет волнения и еще
больше распаляет огонек ожидания в груди. Практически новая жизнь.
Всю дорогу до академии мысленно прощаюсь с прошлой жизнью с легким
сердцем и открытой душой. Почти как ребенок.
Перед крыльцом академии взволнованно замираю, как в самый первый
день, когда я поступила сюда. Когда встретила… Я стискиваю челюсти
и поджимаю губы. Пытаюсь убедить себя, что этот бессердечный Темный
вновь появился в моей жизни случайно.
Как появился, так и исчезнет! Назло всем, особенно теням из
прошлого, буду счастлива с сыном. Главное — подальше от
Темного.
Ректор смог оценить мою целеустремленность и старания. Сначала
принял к себе в аспирантуру, а теперь дал работу и полный пансион
от академии. И это только начало.
От этой мысли на моем лице расплывается довольная и, наверное,
очень глупая улыбка. В преподавательском крыле академии меня
встречают очень странными взглядами. Я тут же подбираюсь, понимая,
что наверняка все в курсе, что меня, еще аспирантку, заселили с
ребенком.
Но к глупым пересудам мне не привыкать. Большинству людей на
себя не хочется обращать внимания. В других недостатки искать
проще.
Своими ключами отпираю небольшую, но уютную комнатку, где
оставляю чемоданы и Аллана. Надеюсь, он не успеет сильно
набедокурить, пока я предупрежу ректора, что я уже на месте. А
потом найду студентку, которая будет сидеть с Алланом, пока я
работаю.
Не замечаю, как добираюсь до приемной ректора. Останавливаюсь
перед дверью. Поправляю юбку, прическу. Вдох-выдох. У меня все
получится. Если бы ректор думал, что я могу не справиться, вряд ли
бы он вот так с ходу подписал со мной трудовой контракт.
В приемной сталкиваюсь с мисс Пуфти, секретаршей ректора, дамой
около тридцати с неизменно высокой прической и вздернутым носом,
который она любила совать во все дела академии. Казалось, без ее
ведома не происходило ничего. Женщина всегда была в курсе событий.
Только вот, когда пересказывала их кому-то, всегда добавляла
«перчинки» от себя, чтобы история становилась более
скандальной.