- Я свободный, меня никто не кормит.
- Ты из высококровных?
- Нет, я из гоев.
- Куда ты идёшь, гой Ратибор Свиньин? – Интересуется страж.
- Я иду в поместье мамаши Эндельман. – Отвечает шиноби.
- Зачем ты идёшь туда, гой?
- Я иду туда по желанию мамаши Гурвиц. Да продлится шабат над
нею. Я выполняю её волю. У мамаши Гурвиц к мамаше Эндельман есть
дело.
Сущность покачнулась. Несколько секунд онамолчала, словно
обдумывала услышанное. Но молодой человек предполагал, что ничего
она не обдумывает, а скорее передаёт полученную информацию куда
следует. А куда следует - это как раз в поместье мамаши Эндельман.
Страж, по идее, может иметь орган, такой, какие отращивают себе
телепаты, взамен отмирающих глаз.
И наконец страж рокочет ему:
- Проходи, гой.
И Ратибор поспешил пройти. Признаться, место было жутковатое,
как и сама сущность, охранявшая проход.
Он прошёл пару десятков шагов и обернулся. Страж так и стоял
у
ворот. Теперь он не шевелился и напоминал старое, толстое,
сгнившее дерево. А дорога тем временем пошла вверх, вверх, и
казалось ему, что он даже стал различать некоторые нотки дыма во
влажном воздухе. То был бы верный признак человеческого жилья. В
общем, карта, которую он разглядывал перед выходом в поход, была
верна.
***
Туман и затхлая сырость остались внизу у ворот со стражем, когда
же он поднялся на холм, Ратибор сразу почувствовав ветерок, что
разметал туман. Ему даже показалось, что на пару секунд из-за туч
выглянуло солнце, но это, конечно, была иллюзия.
А вот человеческое жилье было вполне себе реальным. Большой
огороженный от кого-то двор. Строения, и верный признак жизни, дым,
с характерным привкусом гриба-трутовика. Единственного растения,
которое умудрялось гореть при любой влаге и сырости, не требуя
предварительной просушки.
На воротах тут тоже была табличка с буквами и кажется, шиноби
узнал руку. Судя по всему, таблички в этой местности писал один и
тот же человек.
«П стоялый двор Самуи а Гольцмана. Всём пут икам с деньгами
брухим абаим (добро пожаловать)».
Ратибор Свиньин вошёл на двор заведения, и сразу приметил
коновязь для козлолосей, двух не очень-то упитанных барсуленей,
развалившихся в луже и приветственно помахивающих передними
ластами, как раз посреди двора, и полдюжины тощих саламандр,
копошащихся в грязи, в поисках мокриц и водных тараканов. А ещё во
дворе, нашёлся мальчишка лет семи-восьми, он был перепачкан грязью,
так как копался в ней, и увидав шиноби он тут же вскочил и кинулся
в дом с криком: