— Впрочем, откуда тебе о нём слышать? — Продолжил Воротынский. —
Ты человек издалека... Так вот, Радомыслов... это старый князь, из
славного рода, один из самых влиятельных людей Москвы. Его долго
считали не просто успешным политиком, но и человеком, обладающим
чуть ли не животным чутьём в крупной торговле. Однако два года
назад Радомыслов внезапно покинул Москву вместе со своей свитой.
Официально это путешествие было объяснено необходимостью укрепления
торговых отношений на востоке. Но те, кто знал князя лучше, были
поражены: зачем человеку его почтенных лет и положения отправляться
в столь рискованный, далёкий путь? Почему не послать на переговоры
верных людей?
Воротынский сделал паузу, позволяя Валерию осмыслить услышанное.
Музыкант слегка нахмурился, но ничего не сказал, позволяя
рассказчику продолжить.
— Полгода назад князь вернулся, — продолжил Воротынский, его
голос стал ниже, напряжённее. — Но он стал другим. Крайне
замкнутым, подозрительным... И вот что удивительно: он словно
помолодел. Лицо разгладилось, походка стала лёгкой, голос вновь
обрел силу. Это, разумеется, породило множество слухов в боярских
кругах. Но кто осмелится открыто спрашивать у такого человека о
причинах столь странных перемен? Никто.
Он снова замолчал, переводя взгляд с пламени свечей на
Валерия.
— Всё это могло остаться лишь нелепыми домыслами, быстро
замяться, — продолжил Воротынский, — если бы не одно событие.
Неделю назад в один из московских храмов прибежал перепуганный
насмерть холоп. Он утверждал, что князь Радомыслов каждый вечер
уединяется в своей опочивальне и проводит часы, смотря в странный
хрустальный шар, привезённый с востока. Шар, который светится
изнутри...
— Хрустальный шар? — переспросил Валерий, его голос дрогнул.
Картина становилась всё более причудливой и приобретала первые
знакомые нотки.
— Да, шар. — Воротынский горько усмехнулся. — Радомыслова за
спиной стали обвинять в колдовстве. Но, разумеется, действовать
открыто против столь влиятельного человека — это самоубийство.
Поэтому небольшой круг посвящённых князей решил устранить его
тайно. Во время недавнего застолья в боярской думе в его вино
подмешали яд. Прямо среди белого дня, слоновью дозу!
Воротынский замолчал. Его глаза, казалось, впились в Валерия,
ожидая реакции. Музыкант не шелохнулся, напряжённо слушая.