А теперь?
Все в себе. Все с улыбкой. Иначе
отзыв напишут. И этими… отрицательными комментариями завалят… Сеть,
чтоб ей саму себя пожрать. Никакого житья простым честным
лавочникам от нее не стало.
Если бы не такие вот клиенты… Давно
бы разорился.
- Ладно, - он сам себя великодушным
почувствовал, - три бутылки.
- Согласен, - торопливо закивал
головой старик.
Барх отточенным движением смахнул, не
глядя, камень себе в карман. Нагнулся под прилавок и вытащил оттуда
три бутылки из темного стекла. Поставил. Задумчиво посмотрел на
мага. Тот уже забыл о его существовании - тщательно сдерживая суету
в руках, рассовывал бутылки по карманам. Во взгляде читалось
нетерпеливое предвкушение…
Барх тяжело вздохнул и, удивляясь
собственной доброте, добавил пару мелких монет.
- У Агли сегодня пирожки удались.
Загляни к ней по пути. Попробуй.
Догмар завис на пару мгновений,
хлопая глазами, потом кивнул, криво улыбнулся, отступил,
отказываясь, но Барх это предвидел. Махнул рукой – монеты слетели с
прилавка, прилипнув к рукаву сюртука.
- С рыбой, - настойчиво повторил он,
- и с яблоками. Под вино отлично пойдут.
Архимаг сердито нахмурился, серые
брови встопорщились двумя щетками. Через мгновенье разъяренно
хлопнула дверь, и лавка опустела.
Барх понимающе пожал плечами,
хмыкнул:
- На здоровье, соседушка, - и
подтянул себе книгу – записи он вел по старинке – внести
принесенное.
На какое-то мгновенье Догмар позабыл
обо всем, кроме душащей его ярости.
Ему!
Архимагу!
Герою воины «Меча и пара» дали
монеты, как милостыню какую.
Покарать всех виновных! Сжечь!
Заморозить!
Он завернул за угол и замер,
наткнувшись на аромат свежей сдобы. Сглотнул, ощущая, как желудок
тянет от голода.
- И, правда, с яблоками, -
пробормотал, прикипая взглядом к вывеске с булками и хлебом.
- Никто же не увидит, - усомнился он
в собственной стойкости.
- И, может, камень стоил чуточку
дороже. Вот и докинул, - нашел верный аргумент изменить своим
принципам маг.
Ноги сами свернули к булочной.
- Ты должна ее вернуть!
Крик жены болью разнесся по побережью. Потонул в сердитом шепоте
волн. Был обсмеян пронзительным воплями сорвавшихся с дюн птиц.
Фильярг, подобравшись, смотрел, как напротив того места, где
стояла Юля, вырастает волна. Пенится шапкой. Нависает
угрожающе.
«Не вмешивайся, - сказала Юля ему перед тем, как спуститься с
дюны, - это между нами».