Течение плавно несёт вниз. Торопиться некуда, скорость не важна, лишь бы вперёд. Пейзаж некоторое время не меняется. Лес, старый лес. Огромные деревья вплотную подступают к высоким крутым берегам. В наиболее узких местах кроны деревьев, стоящих на разных берегах, смыкаются над головой, образуя зелёный коридор. Понемногу река расширяется. Крутые берега сменяются пологими, и сиреневая травка сбегает к самой воде. В небе порхают странные птички, больше смахивающие на птеродактилей. Резкие скрипучие крики «чаек» не добавляют пейзажу очарования. Агрессивных поползновений твари не выказывают, и скоро перестаю обращать внимание, чего не скажешь о собаке. Пёс долго скалит на них зубы.
Русло реки довольно извилисто, и приходится вовремя маневрировать, чтобы держаться середины. Надышавшись свободой, разматываю удочку. Блесёнка ещё не успевает утонуть, как клюёт, резко и отчаянно. Крупный угорь, изрядно помотав нервы, трепыхается под ногами. Солидная рыбина, килограмма на полтора. Меняю наживку и бросаю второй раз. Крючок ещё не приводнился, но биение под ногами странным образом прекратилось. На том месте, где пару секунд назад трепетала рыба, пусто, а друг человека виновато отворачивает морду. Курвец! Ругаться на животину не могу; с человеком схлестнусь, а с собакой – нет.
Поднимается лёгкий ветерок, жёлто-коричневые облака медленно ползут по зелени небес. Как бы дождь не линул. Мои наблюдения за погодой не дали никаких результатов, и до сих пор не улавливаю никакой сезонности. Почти всегда тепло, дождички идут без расписания, когда захотят. Наползающие тучки вынуждают держаться ближе к берегу.
Над головой пролетает стая водоплавающих птиц с растопыренными перепончатыми ногами; как сиё усиливает аэродинамику, непонятно. Не мудрствуя лукаво, палю из дробовика вдогонку, и пара птах падает чуть впереди. Шарик, штатный спасатель Малибу, сигает через борт. От резкого движения лодка теряет устойчивость, и мне приходится попотеть, не давая ей перевернуться. Вполне естественно, забраться обратно пёс не в состоянии, кружит бедолага возле шлюпки с птичками в пасти. Надо видеть длинноухую морду, обиженную судьбой. С трудом удерживаюсь от гомерического хохота.
Гребу к берегу. Пёс выходит чуть раньше и несколькими взмахами выбивает из шерсти целые потоки воды так, что солнце даже успевает нарисовать на каплях крохотную радугу. Причалив, тщательно привязываю лодку к вертикально торчащему камню. Управившись, с удовольствием брожу по окрестностям, разминая ноги. Лес постепенно редеет. Взору открываются обширные поля, расцвеченные буйством красок природы. Присев на поваленный ствол, закуриваю и не могу налюбоваться яркой красотой.