Как получается, что не чувствую своей вины перед Богом, а перед человеком – вполне?
Г…
Гроза. Вера ворвалась в мою жизнь внезапно. Я росла в обычной советской семье, как принято в то время, не верующей. Тогда уже не преследовали за убеждения, но религия ещё не обрела сегодняшней популярности. Не было телетрансляций с крестного хода и политиков со свечами в храмах.
Я была некрещённой, но верила. Мне было пятнадцать, когда мы ездили в имение Натальи Гончаровой, жены Пушкина. На обочине дороги нашла стальной нательный крест. Повесила на цепочку и стала носить. Сейчас знаю – так нельзя. Чужая, сакральная вещь. Чужой крест, будто своей судьбы мало. Тогда ни о чём подобном не думала. Появились у меня молитвослов и Евангелие, напечатанное в студенческом журнале. Я читала молитвы и говорила с Богом, глядя в небо. Ведь сказано: «Небо – лучшая икона». Крестилась уже позже. И почти сразу перестала чувствовать Бога. А спустя годы разделила Бога, религию и церковь.
Тогда, далёким летом на Землю должен был упасть метеорит. По телевизору только и разговоров, что о предстоящем падении. Он был слишком велик, чтобы сгореть в атмосфере. Мысль об этом не отпускала меня.
Началась гроза. Никто не обратил внимания, как я выскользнула из дома. Мгновенно вымокла до нитки. Небо извергало из своего нутра потоки воды. Босиком, по щиколотку в воде, в облепившей меня мокрой одежде, я разговаривала с грозой. Или с Богом, как мне тогда казалось. Может, это и был тот самый настоящий Бог, которому тесно в церкви. Задавала вопрос – по грому и молниям понимала ответ. Просила, чтобы метеорит упал туда, где люди не пострадают. Предложила свою жизнь в обмен. Переспросила, принимают ли меня в качестве жертвы – вспышка молнии, значит, да. Весь следующий день пролежала, молясь Богу, в ожидании смерти. Метеорит упал в океан.
Как же наивна я была тогда. Разве могла моя жизнь заменить жизнь многих, если бы их смерть была угодна Богу?
Д…
Дети. Люблю на расстоянии. Своих не хотела очень долго, ровно до тех пор, пока не взяла племянницу на руки. Внутренности скрутились в тугой узел, по щекам потекли слёзы. Мне стыдно в такие моменты за мою дикую чувствительность и ранимость, особенно если другие становятся свидетелями.
Не пойму, люблю я детей или нет. Своего лет до трёх обожала. Мы всё время были вместе. В торговый центр пойти или почитать сказку на ночь. Дети такие трогательные. Смотрят огромными глазами, а в них плещется весь мир. Можно придумывать небылицы, они будут верить и считать тебя божеством. Потом у них меняется характер. И ещё раз. А мне не поспеть за изменениями. Рушится мой пьедестал, почти божественный статус подвергают сомнению. Я становлюсь подругой. Это неправильно – нужно быть матерью, друзей они всегда найдут. А как, если я сама не научилась быть взрослой.