Я до сих пор не знаю
имени-отчества этого старика. И вряд ли узнаю. Мои данные ему,
очевидно, тоже не стали сообщать. Друг друга мы при встрече
называем просто: «Здравствуйте». А встречаемся мы в последнее время
часто – каждый день. Обычно он возится со мной с обеда почти до
ужина, терпеливо и в доступной форме обучая множеству странных
вещей. От него я узнал, чем съедобный бычок отличается от морского
дракончика # 1; как обрабатывать нижние венцы избы прокисшей мочой;
и как из стирального порошка, золы, электролампочки и банки
томатной пасты «Чиполлино» сделать дымовую гранату. Насчет томатной
пасты его, конечно, слегка занесло – вряд ли ее ТУДА
поставляют.
# # 1 Морской дракончик – ядовитая
рыба.
Хотя мало ли… такие знания вещь в
себе – могут пригодиться самой концепцией, а не точностью
рецептуры. Старый «Здравствуйте» с первого дня упорно вбивает в мою
голову «Scientia potentia est» # 1 Я вообще-то сразу с ним
согласился, но он, похоже, до сих пор не верит – думает, что
неблагодарный ученик мастерски скрывает свой скептицизм.
# # 1 Scientia potentia est –
«знание – сила» (лат.)
Интересно – в какой пустыне
палеонтологи выкопали этого динозавра? Глядя на него, я начинаю
догадываться, кто научил кроманьонцев шлифовать кремневые топоры о
куски песчаника и распиливать нефритовые валуны с помощью веревки.
Дай ему возможность, он и меня научит вырезать из вулканического
стекла разнообразные пыточные инструменты. Вот только нет у него
такой возможности – отпущенное время не позволяет развернуться во
всю ширь. Меня ведь надо успеть научить многому… очень многому… До
обеда тренируют плевками сбивать страусов на лету и потрошить
морских черепах заточенным сибирским валенком; после обеда приходит
седобородый Здравствуйте со своим неизменным тоскливым взглядом
старой мумии и каким-нибудь очередным доисторическим девайсом под
мышкой.
К вечеру, разумеется, я должен
обязательно научиться делать аналогичные девайсы с завязанными
глазами левой рукой на бегу под артобстрелом. Помешать этому может
лишь одно – очередной затяжной приступ. Тогда мне делают укол и
дают немного отдохнуть. Час-два – не больше.
И так каждый день, вот уже два с
половиной месяца. Не научит он меня искусству кроманьонцев –
времени не хватит. Я не про его время говорю – у него впереди
вечность: такие личности бессмертны. А у меня, увы, вечность не
предвидится – мне осталось жить недолго.