Ее кружение прервал я – просто
швырнул в нее топором. Слабо швырнул, почти без замаха – лишь бы
сбить ее с ритма смерти, пока она не перерезала весь наш командный
состав.
Топор обухом угодил ей в
затылок. Удар для ее легкого тела оказался силен – Йена, потеряв
равновесие, остановила свой смертоносный разворот, просеменила к
стене. Выхватывая меч из ножен, кинулся следом, еще не зная, как ее
остановить, но понимая, что отдавать ей инициативу нельзя.
Йена не стала оборачиваться на мою
атаку – вмяла тело в замшелые камни, ловко, по паучьи, поползла
наверх все с той же невероятной скоростью. Миг-другой, и она на
гребне стены; приседает, чтобы одним прыжком раствориться в
дождливом сумраке.
Не растворилась – из-за моего плеча
выскочила черная змея, обвилась вокруг хрупкой ножки, выглядывающей
из-под грязного края длинного платья, выпрямилась, потянула Йену
вниз. Не удержавшись, она рухнула назад, спиной на наши мечи и
топоры.
Сталь встретила ее еще в полете, но
даже жуткие раны не остановили стремительную тварь, в которую
превратилась девушка. С земли закрутила рукой, стремясь подрезать
наши ноги. Лезвие ножа с силой прошлось по голенищу сапога, но не
сбило меня со смертельного ритма – раз за разом колол извивающееся
тело. Ни рубить, ни резать не мог – ее обступило сразу несколько
воинов, занимавшихся тем же. Тесно здесь стало.
Секира прижала руку к земле, другой
топор отсек ее у локтя – кровью из дергавшегося обрубка меня
забрызгало с ног до головы. Плевать на возможную радиацию –
главное, что нож перестал резать наши тела и доспехи. Вторая рука,
а теперь еще хруст и нога… обе ноги. Приседаю, хватаю свой топор.
Рукоятка короткая – снизу даже в тесноте можно размахнуться. Бью
раз за разом, пока голова не отделяется от тела.
Туловище все еще живет – его мерзко
корежит, оно фонтанирует кровью. Но это уже агония – даже я
понимаю, и отхожу от тела. Одуревшие от пережитого кошмара мужчины
продолжают колоть, рубить, резать. Мясницкий угар прекращает зычный
крик:
- А ну стоять!
Оборачиваюсь – у стены былинным
богатырем замер епископ. Будто на голову выше стал – вид грозный,
глаза сверкают. Из одной руки свисает черная змея длинного кнута
(так вот кто тварь на землю вернул), в другой поблескивает длинный
узкий кинжал.
Странно – но все послушались. Такому
требовательно-властному голосу трудно сопротивляться.