Расступились в стороны, не спуская
глаз с все еще подрагивающего изрубленного туловища. Кто-то
неистово крестится раскрытой ладонью, другие тихо бормочут молитвы,
на земле, зажимая, ладонями рассеченное горло, хрипит умирающий. А
за стеной обыденно гудит лагерь – звенят крышки котлов,
расправляясь с древесиной, собранной на дрова, стучат топоры, ржут
лошади, кричит детвора, гомонят женщины. Никто ничего там еще не
знает – стены пристройки надежно скрывают происходящее.
Замерли – стоим молча. Приятно
видеть, что в шоке не только я. Хотя чего тут приятного – я-то как
раз ожидал всякого, а эти люди собирались попить вина и перекусить.
Облом получился эффектный…
Арисат шагнул вперед, к туловищу,
присел. Сверкнул нож, лезвие с натугой погрузилось в подрагивающую
плоть. В разрез полезла рука – от этой омерзительной картины к
горлу вновь подступил комок.
Воин поднимается, поворачивается ко
мне, протягивает руку. На раскрытой ладони комок из фигурно
закрученной проволоки, облепленный слизью, кровью и какими-то
тонкими корешками.
- Черное сердце, - срывающимся
голосом произносит Арисат.
- Господи – да я чуть в штаны
наделал! - охнул Цезер.
- А я наделал… – без стыда произносит
ополченец, баюкающий подрезанную руку.
Покосился на уже затихшего его
коллегу – этот затих навсегда.
- Как вы догадались? – опять
Арисат.
Не уточняю, что он имел ввиду – и так
понятно.
- Попугай… На нее шипел попугай…
- Да вроде не сильно и шипел – на
меня, бывает, сильнее шипит, - удивляется Арисат, и поспешно, чуть
испуганно, добавляет: - Но я не опоганенный ведь! Просто не
нравлюсь я птице!
- Да я тебя и не подозреваю. Зеленый,
бывает, и на меня шикает, когда не в настроении. Но на нее он шипел
всегда. Не сильно, недолго, но всегда, когда она проходила мимо.
Шикнет, и с задумчивым видом затихает – будто видит, что с ней
непорядок, но сомневается. Я проверил ее на похоронах Флориса –
ходил вокруг толпы, когда все собрались. Попугай беспокоился только
когда приближались к ней.
- Так вы еще тогда про нее все
поняли?! – поразился Арисат. – И все это время делали вид, что с
ней все в порядке?! Господи всемогущий – да она ведь раны ваши
штопала и кормила-поила! И при больном сидела! Как же вы это
терпели?! Почему же сразу ее не прибили?!
- Убивать ее? Зачем?! Да ведь это
удача, что она была с нами!