- Ты еще не здесь?! Смотри – жалеть
будешь потом! Кровью ведь исхожу! Но пока изойду, успею тебя так
вожжами проучить, что до снега присесть не сможешь, а снег в этих
краях не каждый год бывает! Ведь опозорю прилюдно!
Угроза все же подействовала – из
подпола вылезла угрюмая толстуха не очень молодого возраста. Не
переставая ворчать, высекла огонь, зажгла светильник. Потянуло
рыбной вонью, при тусклом неровном свете обернулась ко мне,
охнула:
- Господин полуденный страж – не
гневайтесь! Не знала я, что вы здесь, вот и молола чепуху, а то
достал уже этот кобелина до невозможности всех! Сейчас я вас быстро
заштопаю!
- Вы Туку сперва помогите – с ним
серьезно все, а у меня просто царапин пара.
- У Тука серьезно? Да у него хоть
дрова на лбу коли – даже моргать не станет! Придуривается как
всегда – совсем совести в нем ни щепотки нет!
Несмотря на острую критику, все же
осмотрела раны горбуна. Заклеила голень каким-то вялым лопухом:
- Тут кровь уймется, тогда и зашью, а
плечо тебе чистить придется – загадил до невозможности… вот же
любитель нагадить везде, и себе тоже... Эй! А ну бегом за Йеной!
Она крови не боится, а мне помощь понадобится!
Из подпола вылез совсем мелкий
ребенок неопределенного пола, шустро скрылся в дверях.
- Пока чищу, расскажи, чего там и как
у стены, и что за шум такой был, что аж земля со стен осыпалась, -
толстуха проявила любопытство.
Тук, похоже, очень неординарный
человек – Трея вытаскивала из раны щепки без обезболивающего, и не
церемонясь, но горбун спокойно, будто на печи лежит и в потолок
поплевывает, кратко поведал о наших героических приключениях:
- Шайка погани пожаловала к нам - бед
наделала немало. Ворота бурдюк начисто снес, и несколько изб
порушил, что у главной стены. А как пошел к центру, так мы его с
сэром стражем подкараулили, и шкуру припалили. Начал гореть в двух
местах сразу, проломил стену, и в реку сиганул. А мелочь сейчас сэр
Флорис гоняет – увидел он, как наши стрелы сигнальные пускают, и
быстро вернулся.
- И кто ж вас потрепал? – недоверчиво
уточнила старуха.
- Так бурдюк и потрепал.
- Вот же язык лживый – бурдюк если
кого потреплет, то ко мне они на своих ногах не приходят.
- Красивая ты и добрая, Трея, но
глупая очень. Видела бы, что рядом с бурдюком делается, когда он
разбег набирает – бревна по небу будто солома на ветру летают. Вот
и зацепило, когда кололи его, а меня еще и привалило – еле жив
остался.