– А если я скажу, что есть другой
выход? Но вы должны мне помочь, – предлагаю я.
– Как?
– Это ильвийский терн. Сейчас я…
поговорю с ним, как это делает лесной народ. Ничего не
предпринимайте, что бы он ни сделал со мной. Когда я дам знак –
нападайте. Уязвимое место – в центре куста.
Я иду навстречу зеленому хаосу.
Побеги начинают шелестеть и покачиваться, словно принюхиваясь. Я
призываю Силу Жизни. Вкладываю в зов чистоту и вкус лесного
воздуха, свежесть ветра, аромат трав, тепло солнца, смех и переливы
прохладного кристально-чистого ручья…
Я зову: «Дитя… дитя… брат… иди ко
мне».
Побеги ползут ко мне, окружают густой
стеной, но не трогают. Бояться нельзя. Едва он почувствует страх,
как выпьет меня, распяв на своих острых шипах.
«Дитя мое… обними меня. Я хочу
коснуться тебя».
Ветви обвивают мое тело, спеленав,
как младенца. Шипы складываются плашмя, не причиняя боли. Терн
несет меня к себе, бережно сжав зелеными ладонями, а затем
отпускает рядом с собой.
В центре куста – его Искра. Ветви
расступаются шире, чтобы пропустить меня внутрь. Я ощущаю робкое
любопытство неразумного ребенка, не понимающего, что он делает не
так. Он голоден, одинок и растерян. А еще испуган и рассержен, ведь
ему сделали больно.
«Дитя… прости». Я чувствую,
как по щекам текут слезы, и чувствую недоумение этого создания.
Взмах рукой – для сида. Мимо словно проносится молния, вооруженная
сталью. Отступаю в сторону и даю деру со всей возможно
скоростью.
Несколько движений мечами, и сид
рассекает нервный центр твари. Раздается вой, ветви конвульсивно
пытаются ухватить воина, но растение уже не так разумно и бьет
мимо. Сид с нечеловеческой быстротой мечется из стороны в сторону,
избегая ударов ветвей. Наконец растение безжизненно падает на
землю.
Воин подходит ко мне, так и не вложив
мечи в ножны.
– Надо добить молодые ростки, пока
они не вошли в силу, – говорю я, обозревая картину опустошения на
месте недавнего праздника.
Пока охранники поливали оставшимся от
огнеметателей «земляным огнем» ростки ильвийского терна, я занялась
ранеными.
Шарль успел перетянуть поясом руку у
локтя, остановив кровотечение. Падая с помоста, он вдобавок
умудрился сломать ногу, так что не мог никуда скрыться. Выглядел он
совсем жалко: весь в крови, смоляные кудри слиплись, а лицо
землисто-бледное.