— Не, с деревенскими, которые на праздничную ярмарку в город
собрались.
— Вот и отлично, значит, возьмем самоходку. Осталось только
уговорить на нее капитана Фаркаша, который новомодную технику
терпеть не может… Надеюсь, он уже проснулся и бодр, в конце концов,
он вчера намного меньше пил… вроде бы.
Ионел сейчас наверняка представил себе какую-нибудь праздничную
встречу городской полиции, на которую позвали и Кайлена заодно.
Поскольку Ионел не подписывал Пакт, о холмах и их жителях он не
имел ни малейшего понятия. Хотя отчасти такую версию можно было бы
счесть правдивой: на праздники в холмах собирался Надзор в полном
составе, не только из Кронебурга, со всего Семиграда. Тоже
своеобразная полиция, только надзирающая не за человеческими
преступниками, а за Пактом.
Шандор Фаркаш очень ценил эту возможность увидеться, поговорить,
поделиться опытом — и выпить, конечно, как без этого — с другими
эйрами Надзора. Но всегда находился в сложном поиске той грани, за
которой формальные ритуальные праздничные торжества перетекали в
совершенно неформальную, хотя все еще ритуальную и праздничную,
пьянку с оргией. И неизменно нужный момент упускал, а потом еще
долго ругался на развратные традиции, которые царят что при зимнем,
что при летнем дворе.
Кайлен даже пытался ему однажды объяснить, как именно действует
магия плодородия у жителей холмов, про соответствующие ритуалы и
про то, почему из-за этого все праздники в холмах в конечном счете
выглядят именно так. Но помогло не очень. Видимо, потому, что
объяснения Кайлена ничуть не убавляли поток любопытных женщин —
вроде тех, что вчера Кайлена споили — жаждущих узнать, правду
говорят про то, каковы волки в постели, или врут. А Шандор честно
хранил супружескую верность, и его это откровенно бесило.
Как-то раз Кайлен пошутил, что местные холмы по этому поводу
следует по-липовски называть
«вуконеjебина»[1], и Фаркаш рычал на него
добрую неделю, обзывая похабником. Зато шутка очень понравилась
главе кронебуржского Надзора: Эйлин смеялась чуть ли не до слез.
Что еще взять с чистокровной жительницы холмов из зимнего двора, в
полной мере причастной к тамошним развратным традициям…
Что-то в потоке этих праздных мыслей Кайлена дернуло — будто там
отыскался намек на то, почему он вчера сбежал домой и отчего у него
пропало праздничное настроение. Но ухватить его за хвост он не
успел.