— И что мне с того? — вспыхнул водных
дел мастер. — Никто не церемонится с бунтовщиками!
— Дело в том, что матросы стали
распускать руки первыми, чему есть очевидец… — как-то очень уж
вкрадчиво произнёс священник, а потом вытянул вперёд длинную шею,
враз сделавшись похожим на карикатурного грифа. — А всему виной
твоя неуёмная тяга к женскому полу!
Последнее заявление прозвучало
щелчком бича, второй помощник капитана вздрогнул от неожиданности,
но тут же побагровел и рявкнул:
— Что за вздор?! Да как вы смеете!
Боцман, выведи…
Но вместо боцмана в дверях возник
один из братьев ордена Небесного меча. Он замер посреди прохода со
скрещёнными на груди руками, а отец Шалый погрозил собеседнику
пальцем.
— Они всегда обо всём рассказывают,
сын мой! — заявил он, вновь смягчив свой голос. — Всегда и обо
всём, как бы их ни запугивали.
Второй помощник нахмурился.
— А как же тайна исповеди? — спросил
он вроде бы невпопад, облизнув перед тем пересохшие губы.
Лично я смысла этого вопроса не
уловил, а вот для священника всё было ясно как белый день.
— Тайна исповеди — это святое! —
подтвердил он. — И будьте уверены — нарушать её никто не станет. Да
и зачем, если есть жертва, которая точно не выбросится за борт?
И вновь отец Шалый надавил
интонацией, и вновь второй помощник выказал слабость — на сей раз
как-то очень уж судорожно сглотнув. Кровь отхлынула от его щёк,
лицо сравнялось оттенком с белым мундиром.
— Ну посудите сами, отче, кому
доверия больше: мне или какой-то слабоумной дурочке?
В его голосе появилось нечто
походившее на уважительную почтительность, но на священника это
никакого впечатления не произвело. Разве что взгляд стал ещё
чуточку острей. Он вдруг напомнил мне Двупалого — тот охотник на
воров тоже приступал к делу неспешно и усиливал нажим понемногу и
безо всякой суеты, но зато неизменно выдавливал из жертвы всё, что
только хотел и куда больше того, на что мог претендовать
изначально.
— О, тут всё предельно очевидно! —
вроде как согласился отец Шалый. — Выбросившуюся за борт бедняжку
конечно же спишут в убытки, да только эта троица — случай особый.
Немалые вложения — это полбеды, сын мой. Тут у нас адепт-духолов и
адепт, способный работать с порчей — таких большая удача за
небольшие деньги на службу привлечь. А барышня и вовсе аколит со
склонностью к весьма интересному аспекту… — Он поднял руку и
уточнил: — Дочь моя, сколько пальцев я показываю?