Хотелось бы мне сказать, что шесть
седмиц пролетели как один день, но нет, конечно же — нет. Если весь
твой мир заключается в каюте, иллюминаторе и двери, иной человек с
непривычки за полтора месяца и рехнуться может. Лично я на пару с
Беляной мог плавать и плавать, даже в одиночестве не заскучал бы, а
так очень скоро надоели друг другу хуже горькой редьки.
Всех развлечений — россказни Дарьяна
о прочитанных книгах и мудрёных настольных играх. Да ещё время от
времени по ночам били в небо картечницы. Однажды бахнул и главный
калибр, но куда и в кого — разобрать не удалось, а морского
сражения не случилось.
В последней трети плавания к нам
присоединилось ещё несколько пароходов; Дарьян назвал получившийся
отряд эскадрой. Днём стало жарко, ночью — душно. Оно и понятно:
лето — оно и у антиподов лето.
— К экватору приближаемся, — пояснил
книжник и веско добавил: — Тропики!
За время плавания я узнал страсть
сколько новых мудрёных слов, а ещё приспособился тянуть в себя
небесную силу почти столь же споро, как делал это при поступлении в
школу Огненного репья.
Сотая часть таланта за сколько-то там
минут? Вот-вот.
И да — развил зачатки узловых точек и
разработал прожжённые меридианы. Новые — нет, новые формировать не
пытался. Просто даже до конца не представлял, как к этому
подступиться. К тому же хватало возни с сетью меридианов входящих —
тут представитель торгашей не соврал: скудость энергетического фона
привела к тому, что дух в этом отношении начал развиваться
невиданными темпами.
Все мои соседи тоже сумели дотянуться
до небесной силы — кто раньше, кто позже. Естественным образом
произошло это лишь у Дарьяна, а Беляна и Огнич воспользовались
моими советами и совладали с ограничениями уже к концу второй
седмицы плавания. Впрочем, книжник им нисколько не завидовал и был
рад уже хотя бы тому, что удержал от распада сформированный
фрагмент абриса.
Ну а потом за иллюминатором вновь
послышались крики чаек и замелькали в высоте крылатые силуэты
всяких там альбатросов и буревестников. Некоторое время спустя наша
эскадра вошла в залив, после и Тегос показался.
Причалы и пристани занимали всю
гавань от мрачной громады форта и до широкого устья реки. Из-за
речного ила и песка вода сделалась мутной и растеряла свой лазурный
цвет, да и нечистоты немалого портового города свой вклад в эти
изменения тоже, конечно же, внесли.