Я капец как выпал от этих слов. А Стрелецкий начинал мне
нравиться все больше и больше.
— Да, профессор, я бы предпочел, чтобы меня об этом не
спрашивали, — опустив глаза в пол, ответил я.
— Я так и думал, — весело хмыкнул Стрелецкий. — Как бы там ни
было, Александр, я уже несколько раз убеждался, что ты не совсем
обычный человек. А самое главное, что свою необычность ты не
выпячиваешь и не используешь во вред окружающим. В принципе, это
все, что мне пока нужно про тебя знать.
Профессор улыбнулся и сел на свое кресло. Я продолжал стоять у
его стола, не понимая, закончен разговор или нет. Стрелецкий,
увидев мое замешательство, немного помолчал, собираясь, видимо, с
мыслями и, наконец, продолжил:
— Я только что присутствовал на небольшом внеплановом собрании
преподавателей нашего факультета. Все они были обеспокоены судьбой
Михаила Петровича и ждали откровенно плохих новостей. Но, когда я
им вкратце рассказал про то, что случилось в больнице… ты бы видел
их реакцию. Конечно, основную заслугу по твоей же просьбе я
приписал себе, но и твою роль в общих чертах все-таки
обозначил.
Он немного помолчал, задумчиво улыбаясь и, явно, что-то
обдумывая. Потом, словно решившись, продолжил:
— Они сейчас на радостях отправились в подвал, в
преподавательскую сауну, немного отпраздновать это радостное
событие, в стороне, так скажем, от студенческих глаз. — Профессор
хмыкнул и развел руками. — Преподаватели ведь тоже люди, такие же,
как ты, и ничто человеческое им не чуждо.
Ну еще бы, — усмехнулся я про себя, — вспомнив про жгучую и
страстную графиню Горностаеву.
— Так вот, Гордеев, все они настойчиво сейчас меня упрашивали
привести тебя на эту импровизированную вечеринку.
Ну-ка, нафиг! Еще мне не хватало белой вороной стоять и
смотреть, как преподы напиваются в сауне.
Я отчаянно замотал головой, умоляюще взглянув на профессора.
Стрелецкий в ответ громко расхохотался.
— Вот уж не думал, что ты начнешь стесняться! — воскликнул он,
просмеявшись. — Ну тогда решено! Идем! — И профессор весело вскочил
с кресла. — Только не думай, что после этого тебе будут делать на
уроках поблажки, — вдруг, строго нахмурив брови, заявил он. —
Совсем наоборот, с тебя начнут спрашивать строже, чем с других.
— Этого я и опасаюсь, профессор, — грустно вздохнул я и поплелся
за Стрелецким, уныло выслушивая новый приступ его громогласного
смеха.