Я прислонилась спиной к шершавому, дерущему спину через ткань
дереву и закрыла глаза. Самое время. Другого шанса не будет, иначе
меня всё же поймают не одни охотники, так другие. Чёткое осознание
этого наполнило голову ясностью и решимостью. Я достала из
потайного кармана платья кинжал, взвесила в мокрой от испарины и
росы ладони. Обхватила её крепко и, задержав дыхание, ударила себя
в бок.
***
Виски ломило так, будто сейчас их сжимали огромными тисками. К
тому же невыносимо резало в боку, под самыми рёбрами. А уж
после гвоздями вбился в уши совсем не тот шум, который
можно было ожидать в салоне платьев. Топот, словно мимо меня
проносился табун лошадей, выкрики. Показалось сначала, на
незнакомом языке, но с каждым мигом они становились понятнее. Будто
из памяти появлялись новые слова.
Как же тяжело дышать… И во рту пересохло страшно. Тело ещё не
желало слушаться, лишь позволо принимать хоть какие-то сигналы
отовсюду. Пахло сырой землёй и смятой травой. И чем-то солёным… Как
будто кровью? Уж точно не морем.
Я слабо помотала головой, пытаясь стряхнуть это липкое
наваждение, но оно не отступало. Крики стихали, уступая место
какому-то неестественному безмолвию.
Я открыла глаза, пытаясь пошевелить хоть чем-то. Хоть мизинцем —
и с удивлением поняла, что в ладони лежит холодная рукоять то ли
ножа, то ли ещё какого оружия. Плавно изогнутая, с непонятными
узорами, которые обвивали её по всей длине. Я так и лежала,
ощупывая совершенно непривычный для меня предмет и глядя в небо над
головой. Странное осознание наваливалось постепенно: это не то
небо, к которому я привыкла. Нет, оно было обычным: хмурым,
словно осенью, затянутым тяжёлыми перетекающими тучами. И неуловимо
другим.
Я вновь закрыла глаза, надеясь, что это просто дурацкий сон. Или
последствия обморока, в который свалилась в примерочной.
Топот резко приблизился. Я
вскинулась, внезапно обретя силы — и едва не прямо перед
глазами оказалась мускулистая грудь вороного коня. Чуть выше —
морда, трепещущие вокруг удил губы и круглые ноздри, жадно
втягивающие воздух.
— Вы в порядке, мейси? — холодный, будто камень, голос свалился
на голову.
А потом над шеей коня показалось лицо мужчины. Молодого, но
уже далеко не юного, с точёными, выпуклыми чертами. Широкий, чуть
тяжеловесный подбородок, резкие скулы, длинный аристократичный нос.
И глаза — такого же цвета, как небо над ними. Сумрачные,
стылые. Его влажные то ли от пота, то ли от мороси волосы
падали небрежными волнами вокруг головы, только
что взъерошенные рукой.