В этот раз я менял Егорушку. Он, отдав мне журнал, уходить домой не торопился. Завел разговор о телках. Стал травить байки про своих телок. Где, как и каких сучек он трахал. Не скажу, что меня все это как-то интересовало, но я его не прерывал. Меня устраивало его присутствие вместе со мной ночью на посту, даже несмотря на то, что он время от времени, для убедительности секс-побасенок, что ли, трогал район своего паха. Я был уверен на сто процентов, что, пока я не один, мертвецы беспокоить меня не будут.
– На следующее утро я ее еле выпроводил. Понравилось ей всю ночь на четвереньках стоять. Ха. Ладно, а ты чего молчишь? Выпьем, что ли? Заодно и расслабишься!
Что и говорить, его предложение показалось мне весьма соблазнительным. Выпить хотелось. Я понял это сразу, как только он сделал мне предложение. Вот, оказывается, чего мне не хватало. До этого желание напиться мучило меня подспудно и теперь, так неожиданно озвученное Егорушкой, можно сказать, вздрючило физически. Поэтому я ответил:
– А что, есть?
– Спрашиваешь… – ответил Егорушка, доставая из своей спортивной сумки с оранжевой надписью: «Рибок» бутылку дешевого коньяка «Апшерон».
Я, тут же вспомнив служебную инструкцию, строго-настрого запрещающую бухать на рабочем месте, спросил:
– А как же работа? Не хочу по-глупому ее терять. Проверка может приехать или стукнет кто.
– Не боись. Проверяющие из центрального офиса у нас бывают не чаще, чем раз в полгода. И мы об этом за неделю узнаем. А про стукалово – кто стучать-то будет? Может, Федя?
– А что, нет? Хотя бы и он.
– Да нет, он на это не способен. Сам он не пьет, но и другим не мешает. Он безвреден, как божья коровка. Ну что, вздрогнем?
Порочность моего желания удовлетворить жажду опьянения победила мою совесть и страх увольнения. Распив с Егорушкой примерно три четверти бутылки, я как-то странно быстро для такого количества, выпитого отключился. Меня окружила радуга…
Я увидел, как из подъезда многоквартирного дома вышел мальчик лет тринадцати. Ко мне пришло его имя – Юра. Одет он был не модно: старые джинсы, застиранная зеленая футболка и китайские кроссовки. Как всегда, в восемь часов вечера он вывел гулять свою собаку – дворняжку по кличке Сырок. Сырок был ровесником мальчика, но, в отличие от него, жизнь собаки подходила к концу. Пучеглазый, всегда с высунутым из пасти набок розовым языком малыш за последние два года заметно набрал вес, проще говоря, сильно разжирел. Ему стало трудно ходить, и время от времени он останавливался и потешно тявкал, давая понять молодому хозяину, что ему нужна передышка. Он всегда был добрым и любящим псом, доверял людям и в жизни никого не обидел, даже соседскую кошку встречал, приветливо махая куцым хвостиком. Мальчик очень любил своего пса, ведь друзей у него не было. Его родители развелись, когда ему исполнилось два годика. Жил он у бабушки, родная мамочка редко его навещала, не говоря уже об отце, которого он не видел вот уже несколько лет. Если он был не нужен своим родителям, что можно было ждать от чужих людей. Чувствуя свою некую ущербность, он жил как маленькая мышка, в школе его не обижали, потому что даже хулиганы считали умным и добрым. Да и что с него было взять? А вот учился Юра хорошо и всегда давал списать. Еще он любил рисовать, и одноклассникам рисунки нравились. Он умел так подчеркнуть положительные черты во внешности и в характере изображаемого им человека, что к нему выстроилась настоящая очередь не только его одногодков, но и детей из старших классов.