Роберт в ответ написал: "Эта
информация выглядит как бред. У Генри многомиллиардная компания и
собственные посадочные площадки."
"Это не бред, если ты с Цербером
дружишь", — с нескрываемым ехидством ответила Тень.
"И вы называете по сути минирование
кораблей таких опасных людей безопасным для ребёнка? Вы безумец?" —
воскликнул Роберт.
"Нет. На что спорим, что Гарри через
неделю разукрасит казармы военной базы в цвета радуги? И принесет
из сейфа коньяк генерала Рамиреса?" — пошла в ход очередная
подколка от Тени.
Гарри в это время, наконец, решился
вмешаться в разговор и написал: "Скажешь, кто был моим папой?"
"Идет", — ответила Тень, и страницы
книги перевернулись, открывая описание заклинания невидимости.
— Гарри, это плохая идея, и ты не
должен этого делать, — сказал Роберт.
Но Гарри был непреклонен и не слушал
деда. Через пять дней все казармы пестрели разноцветными цветами, а
любимый коньяк генерала Рамиреса, который он хранил в сейфе, теперь
стоял на столе у дедушки Роберта. Гарри же смущенно стоял перед
ним, ковыряя ножкой паркет, опустив свои шаловливые глазки.
«Маленький малолетний диверсант, чтоб
его», — думал Роберт, за эти дни уже успевший включиться в работу
над делом Генри Лоусона, которого активно играла разведка Альянса,
надеясь выйти на самого призрака. И сейчас Роберт судорожно
размышлял, как не допустить вмешательства внука во взрослые игры
разведки под названием «шпионим за преступником». Чем больше он
думал, тем больше понимал, что правильный ответ — никак.
Но Роберт не был бы собой, если бы не
умел находить решения. Поэтому в столь ранний утренний час он сел в
кресло, усадил Гарри на колени, взял бутылку коньяка, того самого,
что спер его внук, открыл её и налил бокал. После этого он позвонил
несчастному генералу по видеосвязи.
— Подожди, не до тебя сейчас! —
ответил Рамирес, чуть ли не срываясь на крик. — У меня тут какой-то
умник… Нет, ты даже не представляешь, что он сделал! Это надо
видеть!
Рамирес поднёс камеру к окну и
показал Роберту, что там происходило.
Перед ним была целая база, и все
здания, казармы, даже жилые дома — всё было покрыто яркими
радужными цветами. Зеленый терялся среди красного, синего,
голубого, оранжевого, фиолетового и ещё десятков других оттенков.
Вид был настолько абсурдным, что у Рамиреса невольно дергался
глаз.