– Вы зря так волнуетесь, граф. Подобное уже происходило раньше. И каждый раз неугодные нам теории не намного переживали своих творцов. Мы найдем человека, который основательно и неопровержимо опровергнет теорию флогистона, противопоставив ей какую-нибудь другую, более подходящую для нас. Конечно, потребуется время…
– И все-таки нам надо быть более предусмотрительными. Опасные повороты событий надо предупреждать. Это проще, чем ликвидировать их последствия. Вот об этом, кстати, я и хотел поговорить. Вам не кажется, что в мире появляется новый объект, требующий нашего пристального внимания?
– Что вы имеете в виду?
– Я имею в виду Россию, барон. Покойный царь Петр создал там академию наук. В ней работают ученые из германских княжеств. И весьма успешно работают. Если мы не примем своевременных мер, то новые опасные эксперименты и теории вскоре появятся именно там. Я в этом почти уверен.
Барон улыбнулся.
– Вы нас недооцениваете, граф. Мы уже принимаем превентивные меры. Российской академией наук занимается наш человек.
– И кто же это?
– Барон Иоганн Альбрехт фон Корф. Вся российская академия в его ведении.
– А что конкретно он предпринял для предотвращения нелепых идей?
Барон смутился.
– В сущности, пока ничего. Явных поводов еще не было.
– Вот об этом я и говорю. А действовать уже пора. Пускай-ка этот Корф выберет одного-двух студиозусов, из самых талантливых. Да не германцев, а из тамошних исконных жителей. В России завидуют и не доверяют чужеземцам, хотя охотно пользуются их услугами. Так что желательно даже, чтобы кандидатуры были не знатных родов. Тогда авторитет их будет непререкаем. И в ученой среде, и у разного рода прожектеров.
– И что дальше?
– А дальше пусть пошлют их к нам на учебу. А мы уж найдем, как повернуть их обучение в нужном нам направлении. И вот тогда мы сможем быть спокойными за российскую науку.
* * *
…Михайло Васильевич задумался немного. Бог его знает, этого Бойля. Может, и впрямь было что-то в его опытах. Нечто незамеченное. Такое, что могло бы их и объяснить, и представить в ином свете. Авторитет все-таки. Оксфордский профессор…
Но Ломоносов быстро стряхнул наваждение, снова взялся за свое любимое порядком сточенное перо с короткой разлахмаченной бородкой, обмакнул его в малахитовый чернильный прибор и быстро застрочил по бумаге: «Деланы опыты в заплавленных накрепко стеклянных сосудах, чтобы исследовать, прибывает ли вес от чистого жару; оными опытами нашлось, что славного Роберта Бойля мнение ложно, ибо без пропущения внешнего воздуха вес сожженного металла остается в одной мере…»