А, судя по приставленному в угол
боевому посоху и сложенному форменному плащу, капеллан Распутина
посильно помогала Раде, чем могла. Ева осталась в сапогах, юбке и
кителе, прибрав верхнюю одежду прочь. Она не нужна в тёплом доме, и
лишь мешается действовать в сравнительно ограниченном
помещении.
С тяжестями и просто добрым словом
помогал тот, кого Ева поименовала Поликарпом Алексеевичем: дюжий
мужик однозначно рабочего происхождения. Кем он будет по факту –
вскоре выяснится, а пока он помогал ухаживать за пациенткой.
Рада, побледнев, подобралась в
присутствии офицера. Женщина же осталась невозмутимой, даже, если
сердце и ёкнуло при входе высокочинного. Едва ли у неё будут силы
на эмоции. А вот Ева и Поликарп подобрались, встав относительно по
стойке. В моём мире им поставили бы «тройку с минусом» по строевой
подготовке, но, быть может, в этом их поведение подобающе?
–- Дозвольте ответствовать обратной
взаимностью, господин полковник, – произнёс немолодым голосом
мужчина. – Вашим услугам готов подрядиться в меру остатка здоровья.
Бывший хорунжий особой лейб-гвардии Его Императорского высочества,
Агапов Поликарп Алексеевич. Уволен по боевому ранению с
привилегией.
– Войсковой капеллан епархии
Московского гарнизона, – назвалась, видимо, в соответствии с
требованиями устава и этикета служительница веры. – Распутина Ева
Гавриловна. Обер-лейтенант.
– Вольно.
По команде оба едва заметно ослабили
свои стойки, но всем станом продолжали выказывать почтение старшему
по званию и должности.
Офицер посмотрел на
Бесчестных-Ерохину-младшую.
– Рада Евлампиевна, – обратился он к
девушке. – Обременю вас заботами о досточтимой родительнице в
единоличии. Обязан изъять у вас вашу подмогу... на некоторое
незначительное время.
Капеллан нахмурилась, но оставила
реплики при себе. Мужик же понимающе кивнул.
– Я... Понимаю... Господин
полковник..., – чуть дрожащим голосом ответила Рада, как оказалось,
Евлампиевна.
А сам отметил, что ни хрена себе,
оказывается, у Протопопова осведомлённости и память. То
Морозову-младшую по имени-отчеству величает, то
Бесчестных-Ерохину-младшую... По ходу, он знает если не всё обо
всех, то, по крайней мере, изучал личные дела в объёме
причастности.
Тут впору удивляться даже не
осведомлённости. Ветрана – наследница не последнего рода, а их
руководитель Тайной Канцелярии может знать чуть ли не как «Отче
наш...», наизусть и с завязанными глазами. А Рада – обитательница
имения, чей владелец проходит по делу в компетенции оной конторы.
Нет ничего удивительного в том, что Ростислав знает как одну, так и
другую. А вот что он всех помнит поимённо – это заслуживает
уважения. Моя память такого бы не вывезла.