к предмету, бытия к сущему» [94, с. 156].
Феноменологическая методология непосредственно вытекает и тесно связана с замыслом, который придал учениям об интенциональности сознания, структуре интенционального акта, сущностном корреляте этого акта с идеальной предметностью, процедурам “эпохе”, “трансцендентальной” (или “феноменологической”) и “эйдетической” редукций, абсолютном характере бытийствования трансцендентального Я создатель трансцендентальной феноменологии. Вместе с тем само понятие интенциональности претерпевало изменения, утрачивая как структурную сложность (и вместе с тем ясность), так и возможности быть применённой к событиям истории, истории философии, интеллектуального и духовного опыта мышления и экзистенции.
Понимая онтологию как «интенционально-синтетическую деятельность трансцендентального Ego» [117, с. 68], классическая феноменология рассматривает характер теоретической предметности по существу иначе, чем позитивная методология. Антипозитивистский исток феноменологического движения заключается в стремлении не к упрощению, а к усложнению теоретической сущности, принципиальному отказу от её рассмотрения как эмпирически или идеально одноплановой [181, с. 640]. Идеальная двухплановость обретает фундаментальную значимость в гуссерлевской концепции интенциональности сознания. Как отмечает А. Г. Черняков, идея о неодномерности психических феноменов модифицируется в антимонистическую стратегию различения двухплановости в идеальных структурах самого сознания – ноэзо-ноэматической корреляции, в утверждение о неоднородности его потока у Гуссерля, и реализуется идеей историчности двухпланового – онтико-онтологического – существа Dasein в фундаментальной онтологии Хайдеггера [171, с. 44–45].
Интенциональный предмет выступает как значимый, необходимый, бытийно обоснованный сознанием изначально. В. И. Молчанов, отмечая негативное содержание термина “значение” (не тождественно идеальному или реальному предмету; психическому образу предмета, знаку, с помощью которого обозначен предмет; не есть психологическое событие, образ или чувство), указывает на его положительное содержание как способ связи с предметом: «Значение идеально и непредметно; оно есть всегда отношение к предмету… но не есть сам предмет» [93, с. 160]. Характеризуя двухплановую специфику идеальной активности сознания, Эмманюэль Левинас подчёркивает также особую –