Стегинт открыл глаза. Он чувствовал прохладу на спине от проступившего пота. Видимо, он спал недолго. Лампада горела. Патрик бодрствовал, но уже не молился. Он склонился над обломком каменной плиты и передвигал разноцветные бусины, которые снял с четок.
– Что ты делаешь? – спросил Стегинт.
Патрик не заметил, как ятвяг оказался у него за спиной, но не показал удивления.
– Ты готов задавать вопросы, но не готов отвечать на них. Да?
Молчание.
– Что я делаю… пытаюсь решить задачу. Ты ведь уже знаешь, зачем я в этой стране?
– Если ты гадаешь, я могу помочь тебе. Я умею гадать по птицам.
– Я христианин. Мне нельзя заниматься гаданием.
– Если ты попросишь меня, я сам все сделаю.
– Я не могу прибегать к такой помощи. Это лукавство.
– Тогда что ты делаешь с этими камушками?
– Думаю.
Ятвяг посмотрел на проповедника с недоверием.
– У меня осталось семнадцать дней, за вычетом тех, что уйдут на обратный путь. Поэтому мне придется мало спать и много думать. Если хочешь, давай подумаем вместе.
Стегинт уселся напротив.
– Что ж, давай посмотрим, что мы знаем. Из Берестья вышло два корабля с зерном, которое русины должны были продать твоим соплеменникам. На кораблях было тридцать семь человек – опытных вооруженных мужчин. Целая маленькая дружина. Их всех перебили. Как тебе кажется, могли это сделать простые разбойники, которые бродят по лесам и грабят на больших дорогах зазевавшихся торговцев?
– Нет-нет.
– И мне так кажется. Значит, это большая сила – такая, какая есть только у имеющих власть.
– Верно, – согласился ятвяг.
– Значит, мы можем очертить круг.
– Какой круг?
Патрик сгреб бусины в ладонь.
– Нападение совершено около Пултуска на полночном западе Мазовии. Какие власти могут достичь этой земли? Оказывается, не так уж и много. Я насчитал восемь.
Патрик еще раз смахнул рукавом пыль и положил на край плиты бусину рубинового цвета.
– Прежде всего, Конрад. Пултуск в его владениях. Он знал, где и когда пройдут корабли. Ничто не мешало ему устроить засаду. Он первый, на кого все подумали. Для многих его вина очевидна, но сам он отрицает ее. Именно из-за этой очевидности есть причина усомниться. Разве он не понимал, что подумают на него? Если он это сделал, либо он совсем дурень… – не смейся, я тоже иногда произношу это слово, когда речь идет о других людях, – либо… либо он хитер, как Диавол.