Пока пара человек из пришедших с нами солдат убирала со стола
оставленный там кем-то, может быть как раз тем, кто забрал искомые
документы, но, скорее просто каким-то бузотером, перфоманс заодно
замывая прочие следы. Товарищ Каботкин организовал кипучую
деятельность по осмотру и инвентаризации всего уцелевшего
имущества. Вместе с простыми бойцами я разбирал всякий хлам, вынося
его в общую кучу, а то, что оставалось цело или могло быть
восстановлено, то складывалось отдельно.
Надо признать, что в сравнении с дюжими солдатами с суровыми
лицами и пришитыми к рукавам красными полосками я как-то быстро
выдохся и устал. Это тем более было обидно, что ни ран, никаких-то
внутренних повреждений, полученных в боях за столицу у меня, не
имелось. Но общая усталость, почти два десятка часов без сна и то,
что последний раз я ел часов пять назад и это были всего лишь два
куска чёрного хлеба и немного залежавшегося сыра, подкосили мои
силы, вынуждая присесть передохнуть в самый разгар работ.
Я сидел на каком-то ящике, ожидая пока внезапно нахлынувшая
перед глазами тьма немного расступится, а чёрные мушки перестанут
кружиться и вращаться.
Наверное, самая пора представиться уважаемые дамы и господа, как
говорили совсем недавно - целую эпоху назад. А нынче принято
говорить: «разрешите отрапортоваться».
Так вот: разрешите отрапортоваться!
Клавдий Сергеевич Безухов, двадцать полных лет. Родился в городе
Углевске. В возрасте четырнадцати лет, под протекцию кузнечной
гильдии, как подающий надежды отрок перевезён в столицу и зачислен
в школу имени герцога Машавского. Ещё по прошествии двух лет,
проявив изрядное рвение в учёбе, а также как лицо неблагородного
происхождения, однако имеющее подтверждённые способности к
примитивному оперированию простейшими энергиями был принят в
инженерное королевское училище.
И все пути были бы передо мной открыты, как говорил на
приветственной речи принимавший наш курс тогдашний ректор
инженерного королевского училища.
Да только я сам пустил свою жизнь под откос как написал мне
папенька в последнем, полученном от родни письме. В том же письме
указывалось, что если я такой дурак чтобы связаться с
народовольцами и прочими революционерами, то в родной город могу не
возвращаться вовсе.
Я и не вернулся. Плотно занялся подпольной революционной работой
в составе ячейки, в которую вступил ещё не будучи изгнан с позором
и клеймом неблагонадёжного из училища. К слову, некоторые отдельные
курсы и дисциплины в инженерном королевском училище я как посещал
раньше, так и продолжил посещать. Только прежде я делал это
официально, как честный студент, а ныне приходилось таиться,
скрываться и убегать от проверок, которые наш добрый ректор
неоднократно устраивал. Но многие преподаватели инженерного
королевского также разделяли революционные идеи на тему
общедоступности магии для так называемого «подлого» люда выходцами
из которого сами и являлись.