– Еще ничего не известно, – терпеливо повторила Виния. – Но дурные предчувствия…
Панторпа отступила на шаг. Воскликнула:
– Пусти, я пойду к нему!
– Сейчас? Ночью? – теперь Виния схватила ее за руку. – Ты с ума сошла!
– Я должна его предостеречь.
– Префект уже сделал это.
– Я сумею убедить Париса уехать.
– Не говори глупостей, – рассердилась Виния. – Если префект не убедил… Парис взрослый человек…
– Ты так спокойна! – взвилась Панторпа. – Речь идет о его жизни!
Виния на мгновение прикрыла глаза. В ушах звенело.
– Я не спокойна. Мне страшно. Проси богов…
– Просить богов, вместо того, чтобы помогать самой? – перебила Панторпа.
– Сейчас ты не поможешь. Напротив…
– Почему? – снова разгорячилась Панторпа.
Виния опустилась на колени, а потом и села на песчаную дорожку. Ноги не держали. Можно было бы просто прикрикнуть на Панторпу и идти спать, но Виния боялась, что девушка и впрямь побежит ночью через весь город к Парису. «Влюбленные упрямы, как»… Не найдя подходящего сравнения, она сказала:
– Если Парис решит уехать, ты окажешься обузой. Если же нет… Он вправе выбрать свою судьбу. С нашими страхами, нашей болью мы должны справляться сами.
– Но я хочу быть рядом с ним.
– Прости, Панторпа, – резко сказала Виния. – Он не звал тебя.
– Я знаю, – мотнула головой Панторпа. – И про Домицию тоже знаю. Придти к нему жить я не могла бы незваной. Но умереть с ним вместе – могу! – воскликнула она, воздев руки.
Жест был великолепен, жаль, Виния не оценила.
– Нет, не можешь.
– Я желаю разделить его судьбу.
– Забудь о своих желаниях.
Панторпа попятилась и взглянула на нее исподлобья.
– Прости, госпожа. Я всего лишь рабыня.
Виния так рассердилась, что не сразу смогла ответить. Ей хотелось воскликнуть: «Панторпа, оставь в покое и меня, и Париса! Ни у меня, ни у него нет ни сил, ни желания успокаивать влюбленную девчонку. Парис сам решит, что делать дальше». Но она знала, что Панторпа останется глуха к ее словам, ибо сейчас внимает лишь голосу чувств.
– Панторпа, забудь, что ты моя рабыня. Ты ученица Париса.
– Я помню это.
– Плохо помнишь. Или не понимаешь. Парис два года выбивался из сил, занимаясь с тобой – ради чего?
Панторпа смотрела на нее круглыми глазами.
– Ради того, – яростно продолжала Виния, – чтобы его искусство не умерло вместе с ним.
– У него есть Клеон и Диомед, – еле слышно возразила Панторпа.