– Ирочка, что же ты встала? – ворвалась в ванную комнату тётя Полина, и сквозняк противно скользнул по ногам, запуская крупную дробь мурашек. – Тебя три дня лихорадило, а ты полезла в душ.
Женщина протянула руку, отсекая воду и вытягивая меня. На плечи лёг длинный, махровый халат, укутывая в пушистый кокон. Поля подтолкнула в спину, охая и бубня неразбериху под нос.
– Посиди в кресле, пока я сменю бельё, – засуетилась Полина, скоро перестилая постель. Только перья летали, да невесомые пылинки поблёскивали в свете фонарей.
Встала, как только Полина закончила, и резко потемнело в глазах, заваливая обратно. Сколько же надо восстанавливать сил, чтобы так не штормило?
– Быстро в кровать, – прикрикнула она, как только меня повело в сторону. – И чтобы не смела вставать, пока достаточно не окрепнешь.
– Мне нельзя долго лежать, – качнула головой, послушно влезая поверх одеяла. – Игнат будет недоволен и зол.
– Улетел Игнат, – вздохнула Полина.
– Куда? – безразлично спросила, лишь бы не молчать. Жутко соскучилась по общению за неделю молчания. Хотелось просто поговорить.
– В Италию. Партнёр там у него, – не глядя ответила Поля, связывая бельё в узел. – На все новогодние каникулы уехал. Так что отдыхай, Ириш, и не волнуйся.
12. Глава 12
Время неспешно текло, отсчитывая день за днём. В отсутствии Немцова дом спокойно спал, снизив всю деятельность до минимума. Мария ушла в кратковременный отпуск, пользуясь короткой передышкой, а непритязательную еду на трёх человек готовила Поля.
Я с каким-то болезненным кайфом отлёживалась в кровати, куталась в халат и ела как нормальный человек, а не как послушная собачка. Никогда не думала, что буду с восторгом сидеть за столиком и орудовать столовыми приборами. Как ничтожно мало нам надо для счастья. Забери привычные вещи, отними устаканившуюся жизнь, а потом выдавай по капельке, строго дозируя, чтобы не было передоза.
Сколько бы тётя Полина не уговаривала выбраться из ракушки и пойти погулять во двор, я упиралась и сидела в комнате, боясь высунуть из временного убежища нос. Было стыдно даже перед фотографиями, занимающими место на стенах. Знала, что ни в чём не виновата, но все действия Игната покрывали позором именно меня.
Много думала все эти дни. Вся моя гордыня в прошлой жизни, всё моё деление на хороших и плохих, все мои скептические взгляды на мужчин, оказались погребены под толстым слоем рабского договора, спасающего отца от тюрьмы. Кто я теперь? Не человек, не женщина, не свободная личность, имеющая право на гордость и самоуважение. Уважения больше нет. Я была сама себе противна. Знал бы папа…