Сложно было понять, какое сейчас время суток. Помещение освещали настенные светильники, слегка разбавляющие неоновыми шарами полумрак. Странная тишина, полное отсутствие звуков, будто имение Немцовых вымерло.
Поля позаботилась обо мне в своё отсутствие. На тумбочке стоял стакан с соком, графин с водой и булочки под салфеткой. Есть не хотелось. Только пить. Во рту драло от сухости, как будто я не пила несколько дней. Осушила стакан сока и плеснула туда воды. Никак не могла смыть горечь и избавиться от саднящей боли в горле.
С сарказмом подумала, что хозяин приходил за своим утренним минетом, совсем не чураясь бессознательного состояния рабыни. Смешно, если бы не было так плачевно. Попыталась сползти с кровати, плюхаясь на колени. Шатало по страшному, в голове пульсировало и кружились вертолёты, а зрение мутило от чёрных пятен. В ванную комнату решила привычно ползти. Не факт, что Игнат разрешил мне ходить, так что не надо расслабляться.
Очень хотелось отодрать прилипшую комбинашку, оставшуюся на мне с новогоднего фуршета. Ощущала на себе вонь пота, смешанного с вином и с лекарствами. Всё ещё чувствовала следы чужих лап, словно меня измазали грязью и облили помоями. Кое-как содрала прозрачную тряпку, без сожаления бросила её в угол. Лучше ползать голой, чем надеть ещё раз эту пошлость.
Поднялась, держась за раковину, посмотрела в зеркало и отшатнулась. Оттуда выглядывало бледное нечто, обтянутое посеревшей кожей, с глубокими тенями на лице, с колтунами в засаленных волосах, свисающих жирными лохмами. Отвернулась и, держась за перегородку, шагнула в душевую кабину, выкручивая вентили на всю.
Упругие струи срывались сверху, жалили кожу и, кажется, вытягивали ту малость сил, что дотащили меня сюда. Опёрлась руками о стену, низко склонила голову, подставляя плечи и спину под тропический дождь. Жуткая потребность смыть всё то дерьмо, в котором вывалил Игнат, теша своё эго.
Наверное, он перешёл ту грань, которая удерживала больную любовь в моём сердце. Что-то надломилось во мне у столба. Уверенность? Вера в справедливость? Убеждённость, что у всего живого есть душа? Ничего не осталось. Только ненависть, погребённая под полнейшим безразличием к себе.
Странно, но стоя под обжигающим потоком воды, дыша тяжёлым, густым паром, упираясь лбом в нагревшийся кафель, мне было всё равно, что ещё сделает со мной хозяин. Прошлое осталось в старом году, настоящее ничего хорошего не предвещало, а будущее здесь окончательно стёрто для меня. После такого позора я не смогу вернуться к отцу и жить так, будто всего лишь каталась в отпуск.