– А вещи? Вещи позже привезут? – не растерялась Полина Фёдоровна, хотя полезшие наверх брови демонстрировали удивление.
– Займись делами, Поля, – сдавил от раздражения челюсть Игнат. – И чтоб я больше не видел сюсюканий. Не дом, а сборище расшаркивающихся баб.
Почему-то стало обидно за тётю Полю, с учётом того, что она вырастила этого неблагодарного говнюка. Если моя мама умерла, то его оказалась кукушкой, оставив двухгодовалого малыша на вечно работающего отца и укатив в Испанию с молодым и горячим красавцем.
– Зачем ты так? – не смогла сдержаться.
Погладила Полину по плечу и повернулась к Игнату, встречаясь с ненавистью в чёрных глазах. Хотела пристыдить его, но от испепеляющего взгляда подавилась порцией возмущения. Так и стояла с открытым ртом, схватившись за горло и замерев от шока. Не ожидала ощутить на себе столько презрения от Немцова.
– Рот закрой и иди наверх, – рявкнул он, стискивая кулаки и издавая характерный шелест смятым пакетом. – Ужин подавай через пятнадцать минут, – дал указания экономке.
Поднималась по лестнице, сжимаясь от саднящего зуда на коже. Такие перепады настроения пугали. Свалившаяся ответственность и годы ведения бизнеса изменили беззаботного мажора, сделав его жёстким и нетерпимым к слабостям. Шла, как овца на заклан, всё ещё не понимая, что меня ждёт и как вести себя с Немцовым.
– Раздевайся, – захлопнул дверь Игнат, бесшумно проходя к кровати и бросая на неё измятый пакет.
Напряглась, замерев соляным столбом. Допускала такое использование моего тела, но не сходу, зайдя в спальню. Рука взметнулась вверх, пальцы зависли над пуговицей. Столько раз мечтала об этом, лёжа в одинокой постели, представляла, как Игнат подминает под себя, вдавливая в матрас. Но сейчас, почему-то, окатило жутким стыдом, парализовало от какой-то девственной неловкости. Было бы легче сделать этот шаг, если бы он хотя бы поцеловал.
– Со слухом проблемы? – послышался язвительный тон. – У тебя всего два варианта, Ира. Либо беспрекословно и быстро выполняешь мои приказы, как послушная рабыня, либо идёшь на хер и сушишь сухари своему отцу.
Последняя фраза отрезвила и вернула меня в реальность. Я здесь ради папы. Продажная девка, обменявшая свободу за жизнь родного человека. Справилась с первоначальным шоком, вцепилась в пуговицу, не рассчитав силы, вырвала её с корнем.