В отличие от большинства жильцов, проживавших семьями в комнатушках (некоторые семьи имели в пользовании по две комнаты, но таких было немного), у нас было три комнаты и чулан, то есть фактически небольшая квартира. Войдя в наше жилище, ты попадал на кухню, у входа справа была вешалка для верхней одежды, а слева располагалась большая печь с плитой, которую топили раз в неделю, на ней грели воду для банных процедур, мыли нас с сестрой. На плите стояла керосинка, на которой готовили мама или бабушка, они не пользовались общей кухней, управлялись всегда дома. У окошка стоял маленький столик, стулья. Из кухни была дверь в проходную комнату, в которой жили я, мама и сестра, там стояло две кровати и древнейший шкаф, бабуля называла его шифоньером, больше никакой мебели не помню, возможно она и была. Вторая дверь, которая располагалась напротив входа в нашу комнатёнку, вела в комнату бабули. Мне запомнились в её комнате кровать, небольшой диванчик-оттоманка, этажерка с книгами, стул и маленький самодельный столик, на котором стоял музыкальный инструмент, бабуля называла его кантеле. Инструмент этот до сих пор хранится в нашей семье, точное его название – американская оригинальная гитара-цитра, бабуля любила по вечерам играть на ней, просовывала под струны листочек с нотами и что-то довольно мелодично наигрывала. Днём она частенько сидела за столиком и писала книгу воспоминаний.
Мою бабусю, благодаря дореволюционным заслугам которой мы расселились в двух комнатах с кухней и чуланом, звали Герминой Фрицевной, была она латышкой, профессиональной революционеркой-большевичкой, с дореволюционным стажем, участвовала вместе с дедом в организации вооружённого восстания в Русне в Латвии в 1905-м, за что отсидела три года на царской каторге.
В комнате бабушки была дверь, которая вела в небольшой, но очень интересный чулан. Собственно, интересен был не сам чулан, чулан как чулан, просто небольшая комнатёнка, набитая каким-то старым пыльным хламом, а место его расположения и наличия в нём небольшого балкона. В стене чулана напротив входа были большое окно и застеклённая дверь, выходящая на малюсенький балкончик, который нависал над лестничным маршем, ведшим на второй этаж, то есть балкончик выходил не на улицу, а внутрь дома. Когда бабушки не было дома, я любил выбраться на этот балкончик и пошкодничать над своими приятелями, возвращающимися с прогулки.