– Похоже… Кто-то очень оптимистичный сказал: «Если и четвертый блин комом, бросьте печь блины – пеките комочки»… Но мы будем есть бутерброды! А потом в парк, лады?
Мишка радостно закивал и полез в холодильник за батончиком розовой колбасы.
Городской сквер, уютно расположившись между двумя небольшими речушками, укрывал посетителей от жаркого августовского солнца. Набегавшись от одной модели самолета к другой, Мишка раскраснелся от суеты и удовольствия. И чтобы охладить его румяное личико я предложила «Колесо обозрения».
Мягко покачиваясь в закрытой кабинке, мы будто парили и с высоты птичьего полета рассматривали привычные картинки города, с которыми сама собой происходила метаморфоза. Пространство менялось. Оно расширялось там, где с тротуара казалось узким, оно вырастало ввысь там, где в приземленном рассмотрении виделось полное отсутствие перспективы.
Мишка, поддерживая высокую отметку на шкале настроения, не сидел спокойно, а махал кому-то воображаемому через стекло нашего временного домика. Внезапно мимо окна пролетела большая ворона, демонстрируя красивый размах крыльев.
– Смотри, она на чёрного орла похожа! – зачарованно произнес Мишка. И неожиданно замер, переключив свое внимание на меня.
– Зачем ты мамин шарф одела?
– Надевают одежду, одевают Надежду, – машинально произнесла я. – Я так соскучилась по нашей маме, что захотела надеть ее шарфик… ты не против?
Грустная нотка чуть остудила его активное настроение, и он присел, глубоко вздохнув. Сняв с шеи жёлтую невесомость, я прижалась к его плечу и бережно обернула нас шарфом Оли.
– Представь, что наша мама сейчас нас обнимает.
Далее был аттракцион «Ветерок» – карусель на длинных крепких цепях. Я, раскинув руки, пыталась слиться с восходящим движением нарастающего потока. И в этот счастливый миг невесомости с моей шеи сорвался желтый шарф и унесся яркой змейкой в неизвестность. Проводив испуганным и встревоженным взглядом ускользающий штрих, я зажмурила глаза, чувствуя на щеках стягивающую силу солёных брызг. Неприятное чувство внезапной потери вдруг овладело моим сердцем.
…
Ночь закрыла пространство, сжав его до размера вытянутой руки, до шаговой доступности рассматриваемого. Черные пятна туч давили сверху и снизу, отражаясь в лужах на разбитом асфальте. Я бежала вдоль стальных ангаров, подгоняемая гнетущим страхом. Он словно дышал в мой затылок, отчего кончики ушей замерзали, теряя чувствительность.