— Моя, — тихо хрипит, отрываясь, — ты моя, и ты будешь уважать мои правила.
— Нет, — её голос слышится как из колодца, судя по всему, в девочке всхлестнулось цунами, проснулась её покорная, личная мазохистка голодно взвыла в своей клетке, и подавить звучание этого хора сейчас явно сложно, — нет, я не буду, Козырь. Не буду твоей, не буду уважать ничего, тем более правила. Потому что ты не соответствуешь моим.
— Каким же, — пальцы сами забираются в густую гладкую реку её волос и наматывают их на кулак, оттягивая голову назад, — быть только для тебя, Летучая? И что, много есть желающих исполнять эту твою блажь?
— Все что есть, все мои! – она яростно вскидывается, сверкая глазами. Только выкрученная бесцеремонно щепоть кожи на бедре заставляет её задохнуться и заткнуться.
— Твой – только я, — Алекс шепчет в самые наглые эти губы. Сухие, сухие, будто девчонку мучает лютая жажда. И только за эти губы, выдающие истинные её эмоции, голод неутолимый, он все-таки сообщает ей новость, которой у неё в распоряжении точно нет, — и с сегодняшнего дня – только твой, Летучая.
Думал – будет обвинять во вранье. Думал – снова взорвется яростью, снова попытается прогнать. Ждал этого, если честно. Ждал объявления войны, чтобы получить право на ответные действия.
А она – просто замерла. Не глядя на него, но и не вырываясь больше.
— Как? – срывается с ядовитых губ простой короткий вопрос.
Ну да. Сам проебался с высокопарными фразочками. В кои-то веки не хотелось звучать просто, не хотелось говорить всей этой бюрократической формальности.
— Я подал на развод, — он говорит, и сам запускает ладонь в этот её выебистый разрез на бедре. Потому что если она рассчитывала, что этот разрез для чего-то еще ей сегодня пригодится – ей нужно определенно что-то сделать с рассчитывалкой. Так, чтобы она на этой рассчитывалке недельку не смогла сидеть.
Или напротив – сидела, ощущая каждое лишнее движение с болезненным откатом.
— Ты? Что сделал?
Впервые за все это время сквозь маску циничной стервы проглядывает девчонка. Девчонка, не готовая к тому, что Александр Козырь сделает свой выбор в её пользу?
Девчонка, даже не подозревающая, насколько сильно за последние недели у него выработалось к ней привыкание. Лютая зависимость, жизненная потребность.
— Я подал на развод, Птица, — безмятежно и без малейшей дрожи откликается Алекс. Сам удивился, насколько легче стало дышать после этого решения, — моей будешь ты.