Что ж, значит, этот след будет его платой. Платой вот за это…
Алекс резко дергает плеть на себя, выдирая её из руки Летучей. Та пошатывается, усиливает хватку, но – все-таки не удерживает орудие в руках. Но удерживается на ногах, вопреки шатким шпилькам.
Плеть летит в сторону, подальше от Летучей, врезается в стену.
— Ты не будешь пороть сучонка, — чеканит Козырь, утапливая ладони в карманах, — никого не будешь. Я не позволял.
На её лице проступает такое сильное бешенство, что кажется, еще чуть-чуть — и шагнет к нему с удавкой.
Она и шагает. Повышает ставки, уменьшает время до взрыва, сводя расстояние между ними до трех десятков сантиметров.
— Убирайся, Козырь, — шипит прямо в лицо, еще чуть-чуть — и будет видно раздвоенный её гадючий язычок, — зона твоих разрешений – твоя жена. А мое уважение ты проебал.
Обычно он ограничивался косыми взглядами, когда нужно было поставить её на место. Но сегодня…
Рука сгребает её за горло, стискивает его жестко, тянет чуть выше, заставляя Летучую потерять опору под ногами.
Безусловные рефлексы тела – самое вкусное. Инстинкты самосохранения скручивают туловище в напряженном спазме, пытаясь собрать силы для спасительного рывка, руки жертвы по инерции впиваются ногтями в руку, что держит за шею. Ногти оставляют на коже палача длинные глубокие царапины.
Но какие же охуенные у неё сейчас глаза. Как широко с каждой секундой разрастаются в них зрачки. Как у лютой наркоманки, которая только-только ощутила наконец приход.
— Ты пожалеешь о своем поведении, Птица, — Алекс шепчет эти слова интимно, — я тебе клянусь, пожалеешь, каждым квадратным сантиметром задницы.
Она бьется в руках сильнее, сильнее и отчаяннее бьет по сильной, удерживающей её на весу руке.
Нет, рано её отпускать. Еще чуть-чуть. Пару секунд сладкого зрелища, задыхающейся и беззащитной девчонки, которая бессильна сопротивляться его воле.
— Роскошная, — наконец приговаривает он и разжимает пальцы.
Она должна бы осесть на колени, слабость в теле просто не позволила бы ей удержаться на ногах, но он ей не дает.
Он выставил очередность звеньев пищевой цепи в этой комнате, но обесценивать Сапфиру в глазах пусть и незнакомого выщерка желания нет. Зато есть желание сгрести её за талию, притиснуть к себе, безумное, раритетное его сокровище. Окунуться с головой в свежий и резкий её запах и не сдержавшись закусить кожу на шее.