— Куда мы едем, Александр Эдуардович? Секрет не откроете? — любопытствую, раз уж дельного плана мести в моей голове не сформировалось еще.
— Алекс. Просто Алекс, — ровно произносит он, — так и быть, разрешаю тебе называть меня именно так. Хотя обычно пигалицы вроде тебя лично ко мне не обращаются.
— Особенно те, которые совсем не в твоем вкусе? — ехидно интересуюсь я. — Алекс? Фи, какая банальщина. Ты мог бы придумать себе кликуху побрутальнее. Лютый. Зверь. Тиран. Деспот. Нет, назвался мажористым Алексом.
— Я похож на зверя? — его голос кажется заинтересованным и даже обманчиво обвиняющим. — Детка, я тебя и пальцем не тронул.
— Физически — да. Не тронул, — согласно киваю я, — но по глазам твоим видно, что за время нашего общения ты снял с меня мысленно никак не меньше семнадцати шкур. Кто же ты после этого, как не Зверь?
Он не отвечает, не издает ни звука, просто съезжает к краю дороги и виртуозно паркуется за гребаные несколько секунд. Скользит по мне темным тяжелым взглядом.
— Восемнадцать… — шепчу одними губами, чувствуя, как расползается вклочья еще один слой моей внутренней брони. Нечего переживать, их больше сотни вообще-то, и я их постоянно наращиваю.
Хотя, честно говоря, за все те годы, что я провела в Москве, еще ни один мужчина не добирался дальше пятой шкуры.
А этот…
Надо бы поскорей испортить ему всякое желание со мной связываться.
Жаль только, он никак не желает проникаться!
— Чего мы стоим? — спрашиваю с глубоким ехидством.
Посреди неожиданно пустой для вечерней Москвы парковки и вправду нет ничего примечательного, на что можно было бы засмотреться.
— Просто мы приехали, — невозмутимо откликается Козырь, не сразу, выждав какую-то совершенно особую паузу.
Приехали мы.
Что ж, давай посмотрим — куда именно!
На самом деле меня уже на клочья рвет от любопытства!
Честно говоря, этот район Москвы я знаю плохо. Вообще не знаю. Этот район — элитный, не Рублевка, конечно, но имеет амбициозные планы в ближайшие годы дорасти до её планки. И кто бы знал, что здесь есть такой скромный тихий парк, с роскошной аркой на входе, в которую и Александр Македонский не погнушался бы прошествовать.
Я вижу пропускной пункт и окошко, в котором горит свет и виднеется морда охранника, но он высовывается, смотрит на мужчину, что ведет меня под руку, и так же беззвучно уползает обратно.