Кажется, это какой-то частный гольф-клуб для олигархов. Иначе к чему тут такие роскошные, абсолютно продуманные в каждой своей волне и впадине газоны. Не думала, что вообще в черте Москвы существуют такие оазисы, в которых китчем и лоском поражены даже ровные, под одну гребенку подстриженные травинки, которые я безжалостно топчу ногами.
— А ночью я в гольф еще не играла, — насмешливо произношу и кошусь на Козыря, — неужели твой сюрприз заключается в том, что я обрету этот новый и совершенно бесценный опыт?
Мой сарказм — испытанное верное оружие, стрелы, которые я посылаю в сторону своего собеседника привычно и без сомнений, что они достигнут цели. Хотя бы одна-то должна.
Увы!
Все в молоко!
— Разумеется, нет. Но клюшку для гольфа мы для тебя найдем. Как и любые другие игрушки, которые тебе понадобятся.
— Для чего понадобятся?
Этот тип совершенно невыносим. И бесконечно этим наслаждается. Это видно хорошо в любое время суток, а сейчас — ничто не мешает мне оценить его удовлетворенную морду. Кажется, что он медленно посасывает из трубочки божественный нектар.
И это вполне понятно, когда знаешь о его садистских наклонностях.
Я не позволяла ему болевых воздействий, думала, что это лишь оттолкнет такого, как он, от меня подальше, а он…
А он получает свое, даже при том, что у нас не было ни единой сессии.
Это бесконечно меня бесит и… восхищает.
Садизм, прокачанный до уровня “искусство”. Смотри, мучайся, восхищайся и не смей дышать. Потому что тебе не разрешали.
— Скоро ли еще? — выдыхаю измученно, щедро ему подыгрывая. Могла бы сдержаться, но не хочу. Терпение никогда не было моим талантом, даже наоборот.
— Почти пришли.
Милосердие? Ну надо же! Оно ему знакомо?
Он не обманывает. Дорожка, по которой мы идем, дорожка, мощеная красивой мелкой плиткой, складывающейся в эстетичные черно-белые узоры, уже через несколько минут теряется в густом насаждении деревьев. Кажется, сюда нарочно не пускали садовников, чтобы ветви деревьев так дико и необузданно свивались между собой, так, чтобы даже света размещенных на этих самых ветвях фонарей хватало ровно для того, чтобы видеть, что ты ступаешь не в пустоту. И все.
Эта черная чаща действует на меня неожиданно впечатляюще. Я даже забываюсь и сама прижимаюсь к плечу сопровождающего меня мужчины.
Слышу его ехидный смешок. Осознаю, что эта сволочь и этого от меня, кажется, ждал. Что он уверен — приручение идет полным ходом.