В увольнительной можно было дымить, не скучившись в курилке под
грибком, а важно вышагивая и стреляя глазами в сторону девичьих
глаз. В двадцать или чуть старше, едва оставив детство позади,
парни с «Беломором» в зубах казались себе взрослее и увереннее.
Мой друг обожал эквилибристику с бычком во рту, удерживал гильзу
зубами, периодически перехватывая губами, чтоб сделать затяжку,
перебрасывал её из правого уголка в левый. Даже бумагу сминал
ухарски и по-своему, загибая папиросу вверх. Дым пускал
кольцами.
Посматривая на его узкое веснушчатое лицо, я давил усмешку. Даже
усы ещё толком не начали расти, что-то скребёт на физиономии раз в
неделю, а туда же – взро-ослый. Не то что секса не познал, оно не
удивительно, в СССР секса нет, большинство во взводе –
девственники, но не целовался ни разу, хоть парень видный, вдобавок
военно-романтической профессии. Но – робел при заходе на посадку,
улетал на второй круг, а там, глядишь, полоса другим занята.
Сегодня Юра решил, что сплоховал как раз я.
- Гляди! Вон навстречу парочка фланирует. Валя, вроде бы. Ты же
к этой цыпе несколько месяцев бегал. А пушкарь увёл. Отрихтуем
его?
Серьёзная круглолицая барышня в длинном тёмном пальто и белом
платке явно смотрела на меня. Симпатичная, ничего не скажешь.
Низенькая даже по сравнению со мной и, конечно, нимало не похожая
на всяких моделей женщин, ставших привычными по ящику двадцать
первого века, приятная своей натуральностью.
Она тоже узнала нас. Смутилась? Расстроилась? Я не знал, как
истолковать выражение её лица, стопудово не равнодушное.
Девушка шла под руку с курсантом-пушкарём, то есть птенцом из
зенитно-артиллерийского училища. Легенды о том, как авиаторы бились
с канонирами, не поделив женское внимание на танцах в городском
Доме культуры, передавались из поколения в поколение. К тому же
лётчиков по окончании часто отправляют в самую дальнюю срань, тогда
как зенитчики в мирное время бдят около важных объектов, особенно
крупных городов. С авиатором престижнее, с артиллеристом
практичнее.
Тот, завидев нас, исторически классовых врагов, моментально
насупился, крутнул головой, высматривая своих или хотя бы патруль,
если пара курсантов с голубыми петлицами решится метелить его прямо
посреди оживлённой городской улицы. А что делать бедному, если
Дергунов, жуя недокуренную беломорину, ласково шепнёт: давай
отойдём за угол, дружок, разговор есть. И оба его противника снимут
ремни, накручивая их на руку. Был бы пушкарь один – задал стрекача
без разговоров, но в присутствии дамы ретирада исключена. Только
бледнел и играл желваками.