Полёт по заданному маршруту. До авиабазы около десятка
километров, когда старший лейтенант Шевкунов, мой
пассажир-инструктор в данном полёте, сообщил по внутреннему
переговорному устройству:
- Давление топлива – ноль. Сейчас двигатель обрежет.
Приготовиться покинуть самолёт.
Покинуть – это убить его. А что возразить, на моём приборном
щитке вместо этого важного прибора белеет только картонная
заплатка. Всё же попробовал:
- Товарищ старший лейтенант! Тяга нормальная. Может – датчик
барахлит? В крайнем случае, сядем в степи.
- Ты – идиот! Степь только с высоты ровная. Не имею права
рисковать жизнью курсанта.
Он связался с базой, доложил про сигнал отказа топливной системы
двигателя, получил добро принимать решение самостоятельно, исходя
из обстоятельств. Учитывая, что в прошлом году один борт разбился
вместе с курсантом и инструктором, я был уверен, что решение уже
принято и изменяться не будет.
- Снижайся до двух тысяч и до двухсот восьмидесяти.
МиГ-15 без выпущенных посадочных щитков уверенно держится на
крыле на двухстах двадцати, если ниже – предупреждает пилота
короткой нервной дрожью перед тем, как потерять скорость и
свалиться в штопор, тогда несётся к земле как метеор, за два витка
теряя тысяч пять высоты. В общем, лейтенант ну совсем не хотел
рисковать, заказав для катапультирования и высоту, и скорость с
хорошим запасом. Я исполнил, взяв курс на Чебеньки, чтоб машине,
посланной за нами, ехать ближе.
По правилам после отстрела фонаря кабины первым катапультируется
инструктор, за ним сразу же обучаемый, что и проделал старлей, ещё
раз наказав немедленно покинуть борт и мне. Но я сделал то, что в
любой армии карается всеми возможными способами – проигнорировал
приказ.
Когда улетел пассажир, почувствовал мелкую дрожь. Аэродинамика
малость нарушилась, на месте кресла инструктора бушевали
завихрения, встряхивая самолёт. В остальном ничего не
изменилось.
- Ангара-один, я – Енисей-три. Инструктор покинул самолёт.
Двигатель работает штатно, все системы самолёта исправны. Разрешите
посадку.
Обычно вышка отвечает сразу. Видно, такого рапорта ни один
руководитель полётов в Чебеньках не получал. Если такое вообще
случалось в советских ВВС. Пауза длилась больше минуты, хватившей
на выполнение последнего разворота. Самолёт вышел на глиссаду,
нацелившись воздухозаборником в створ полосы.