Краска для училища, кстати, это очень хороший ход. Космонавтов
просвечивают насквозь как рентгеном. Тесть-торгаш, это не очень
хорошо, знатный хлопкороб смотрелся бы лучше. А вот попечитель
авиации - совершенно иной коленкор.
Даже если с космосом сорвётся и облажаюсь, у меня построится
нормальная семья. Не такая, как в прошлой жизни, распавшаяся. Когда
треснуло самое незыблемое в мире – нерушимый Советский Союз, всё
вокруг вдруг стало хрупким, неустойчивым. Миражом. Распадались
самые прочные союзы, мой тоже не выдержал, и дальше я не женился.
Не было уверенности в завтрашнем дне, а потом стал просто стар и не
хотел ничего менять, дети выросли, им не нужна «вторая мама», да и
с первой общались не столь часто.
Всё прошло, и это пройдёт, а в пятьдесят седьмом для меня только
начиналось.
Больше счастливых выходных не выпадало, очень удивляюсь, как
Алла вообще раскрутила папу Марата бить драгоценный «Москвич-401»
по ужасной дороге ради часовой встречи со мной. Хоть так. Если он
категорически против моей кандидатуры, ни за что бы не согласился
ехать на аэродром.
Теперь все силы уходили на учёбу. Чтобы добиться назначения на
Северный флот, должен быть особо примерным отличником, иначе первое
место службы определит кадровая лотерея.
Задания усложнились, начались групповые вылеты. Я водил пару,
потом звено из двух пар, мы крутились в учебных боях, штурмовали
учебные цели, сбрасывали на них бомбы с внешней подвески. Снова сев
на спарку, летали с закрытым тканью фонарём курсантской кабины –
исключительно по приборам.
И ещё ночные полёты под необычайно глубоким, усыпанным мириадами
звёзд ночным небом, когда, если вышка молчит, чувствуешь себя и
самолёт единственными живыми существами в океане черноты. Земля
внизу темнее небосвода, потому что населённые пункты редки, там все
спят, нет уличных огней, не горят окна, никакая искорка не
рассеивает мрак.
Огни взлётно-посадочной полосы появляются только тогда, когда
уже нашёл аэродром и идёшь на посадку, две дорожки ярких фонарей,
сливающихся воедино к горизонту. Минимум видимых ориентиров
осложняет приземление, сантиметры до бетона чувствуются хуже,
требуется максимальное обострение всех инстинктов, чтоб МиГ не
ударился о полосу со всей дури, подпрыгнув вверх, в худшем случае –
поломав шасси или даже перевернувшись.