— Мы оба знаем, что нападок своих вы не прекратите. И все же, я
жду от вас извинений, товарищ капитан. Я человек терпеливый…
— Рядовой, вы мне что, угрожаете? — В глазах особиста снова
забегали озорные искорки. Видимо, ему показалось, что он нашел за
что схватиться.
— Нет, товарищ капитан. У меня и в мыслях не было. Я всего лишь
хочу сказать, что так или иначе, дождусь от вас извинений. И лучше
бы быстрее, чем медленнее.
Особист сделал надменное лицо и мерзковато поджал губы. Потом
зло хмыкнул и вышел из канцелярии.
***
— Ну и что? — Спросил Шарипов, — как прошла твоя беседа с
Селиховым?
В кабинете особистов царил полумрак. Работала одна лишь лампа на
столе Сорокина. Рабочий день подходил к концу, и Шарипов собирался
ехать домой. Жил он в небольшой квартире поселка Московский.
Хаким только и успел выключить свет, как в кабинет влетел
Сорокин. Видел Хаким, что Руслан приехал в плохом настроении. Он
молча, быстро разделся и также быстро сел за свой стол. Включил
лампу. Стал перекладывать документы с рапортами, написанными после
налета людей Юсуфзы на Шамабад.
Сорокин не ответил сразу на вопрос Шарипова. Он внимательно
перечитывал документы. Хаким вздохнул. Поставил свободный стул
перед столом Сорокина спинкой вперед. Сел верхом и сложил на спинке
руки.
— А я тебе говорил, что тухлое дело ты затеял.
— Совсем не тухлое, — поднял глаза Сорокин сердито.
— Ты в который раз перечитываешь весь этот ворох бумажек? В
пятый? В десятый? Русик, ты сам знаешь, что ниче подозрительного ты
на Селихова там не найдешь. Он смелый парень, решительный. Папка,
видать, хорошо воспитал. Бывают же такие, сам знаешь. Нечасто, но
бывают.
— Тут все не так просто, Хаким, — раздражено бросил Сорокин.
— Ну вот опять ты за свое.
Шарипов полез в карман кителя, достал пачку «Кайхона»,
закурил.
— Не дыми в кабинете, — зыркнул на Шарипова Сорокин. — Просил
же.
— Русик. Ты бросай это дело. Что, других забот у нас нету?
Сейчас надо думать про Ихаба. Он должен был вернуться в Союз вчера
ночью. Но не вернулся.
— А что тут думать? Убили.
— Может, и убили, — покивал Шарипов, — но надо выяснить, смог ли
он чего добиться. Потормошить стукачей наших. А ты вместо этого,
молодого погранца ходишь пугать.
— Селихов не напугался, — сказал Сорокин. — Совсем не напугался.
Я к нему и так и сяк. И по-хорошему, и по-плохому. А он ноль
эмоций. Сидит себе, как каменный. Только на меня и смотрит.