–Понимаю. – хотя я не понимал.
Ещё когда мы уезжали, я болел. Обнаружилось это на второй день в поезде. Меня укутали во всю одежду, которая была с собой, растёрли чем-то гадким, напоили горячим чаем. Весь мой организм сопротивлялся этому перемещению, но тщетно – пути назад уже не было. На второй день после заселения я уже был на ногах, но моя сердобольная мама оставила меня дома ещё примерно на неделю. А затем, нужно было отправляться в школу. Как родители не пытались описать невероятные преимущества этого заведения, я-то знал, что ни веселья, ни новых друзей, ни уж тем более знания я там не сыщу. Но сцен не было – им было так же непросто, как и мне. А может быть и ещё хуже, ведь я в особо тяжелые минуты мог сбежать обратно в Петербург: забраться под круглый стол на кухне, заслонить все источники света плотной скатертью, закрыть глаза, и вот я уже не здесь, а иду по набережной Мойки, снимаю уважительно свою кепочку перед домом 12, сворачиваю на Дворцовую. Да, родителям было тяжелее. Они так не могут – не поместятся они под этот круглый стол. Взрослые.
Гром грянул в следующий понедельник. Мама разбудила меня рано-рано утром, мы позавтракали, оделись и покинули жилище.
-Зачем так рано подниматься,ещё совсем темно.
–Школа далеко, транспорта почти нет, но я договорилась с соседом, нас довезут.
–Ему-то это зачем?
–Он в школе работает кем-то, так что при хорошем поведении будешь ездить на машине, как раньше.
–Как раньше уже не будет.
За таким разговором через сугробы и гололед мы добрались до гаражей. Они стояли, как конюшни, ровными рядами. Тусклый свет от двух на целый район фонарей играл на падающих снежинках. Один из “коней” был выведен из стойла, и уже представленный мне сосед всеми силами старался завести эту развалюху.
Сосед оказался даже интеллигентным, можно сказать, человеком. Но доехали мы до школы совсем не славно. В маленьких городах дорог почти нет.
Издалека школу можно было спутать с больницей для душевнобольных или даже с тюрьмой. Зачем? Зачем, сможет ли кто-нибудь в этом мире ответить, зачем нужны такие высокие заборы в школе? Не многие станут отсюда бежать. Да и куда бежать-то?
Вторая и высшая ступень охраны этого заведения – аккуратная бабушка в больших очках с толстой оправой. Когда мы с мамой зашли, она отвлеклась на нас от дешевой книжки в мягкой обложке, “Роковая любовь” и всё в этом духе. Она отложила вместе с книжкой меж страниц коротенький зеленый карандашик, которым делала пометки в этом чтиве. Мне всегда так жалко было книги, когда люди пишут в них. Будь я писателем, никогда не оставлял бы в книгах автографы – это же ужас! Но эту книжку мне не жаль совсем.