По общепринятым правилам ведения войны
пленный не имел права обманывать своего пленителя, потому что тот
как бы проявляет милость и не убивает своего противника. Однако всё
это действует лишь до тех пор, пока пленный подчинялся
вышеизложенным правилам. Когда же пленный выходит за рамки, это
автоматически полностью уничтожает договорённость и больше ни на
какую пощаду он рассчитывать не может.
Не знаю, почему и зачем пленные решили
выйти из общепринятой морали, как и то, на что именно они
рассчитывали при этом. Вероятно, думали, что, схватив моих
товарищей, будут ими закрываться от неведомого русского снайпера
как живыми щитами. Может быть. Также, вполне возможно, что они
своими действиями рассчитывали получить в дальнейшем немалую
благодарность спасённого начальства, ведь получись у них мятеж, они
стали бы спасителями не кого-нибудь, а генерала, а это во все
времена дорогого стоило.
Резон в их мыслях, конечно, был. Но
только не в моём случае, ведь я был не обычным снайпером, а
снайпером, пули которого, невзирая на расстояние, всегда находили
нужную цель. А если учесть, что к их нахождению на советской земле
красноармеец Забабашкин в моём лице, относился крайне негативно, то
на второе пленение и соблюдение международных конвенций о правилах
ведения войны у них шанса не было.
Все шестеро бунтовщиков умерли один за
одним менее чем за восемь секунд. Они даже толком Садовскому ничего
причинить не успели. Только повалили его на землю, ударили
пару-тройку раз кулаками и всё.
Нужно сказать, что двоих записал на
свой счёт Воронцов. Пока четверо возились с Садовским, на чекиста
ринулись двое, вероятно, самых отмороженных. И получили своё. А
по-другому и быть не могло, ведь только сумасшедшие могли бежать
безоружными на человека, державшего в руках
пистолет-пулемёт.
Одним словом, чекист не подвёл. Всадил
как минимум половину рожка в нападавших, после чего перевёл оружие
на кучу, что боролась с Садовским. Но выстрелить не успел, потому
что они поочерёдно уже покинули наш мир, получив каждый по пуле от
меня.
На этом бессмысленный и беспощадный
бунт был подавлен. Садовский с Воронцовым ещё раз что-то покричали
всем немцам, явно их припугнув, помахали мне руками, мол, всё в
порядке, и занялись делом.
Четверых выживших новоиспечённых
пленных, которые не принимали участия в бунте, подтащили к ранее
пленённым, и чекист стал оказывать генералу первую медицинскую
помощь, разрезав сапог и замотав бинтом ступню.