– Красноармеец Апраксин! Я тебе
приказываю немедленно опустить оружие! Ты слышишь меня?
Приказываю!
– В неметчине своей будешь
приказывать, фашистский выродок, – прорычал в ответ боец и
угрожающе махнул на Воронцова прикладом: – Как дам между зубов,
сразу приказы свои в одно место себе засунешь!
Я покосился на чекиста.
«Что за фигня? Неужели Воронцов вовсе
не Воронцов? Неужели это действительно враг? Вот так, неожиданно?
Но почему так стал считать Апраксин? А как быть с убитым Садовским?
Он тоже враг? Не может быть! Он же всё время со мной рядом был,
помогал изо всех сил. Так неужели всё это время вокруг меня
находились враги?!»
Мысли в голове путались, но вопрос я
задать не успел, потому что Воронцов начал тянуться к висевшей на
поясе кобуре и это не ускользнуло от цепкого взгляда
бойца.
– Руку убрал! Не шути со мной! –
прокричал он. – Покажи руки! Обе, чтобы я видел! –якобы чекист зло
глянул на него, но движение прекратил. – Спиной повернулся! Быстро!
Руки поднял!
Воронцов покривился, но, в конце
концов, повернулся к Апраксину спиной и поднял руки.
– То-то, – сказал Апраксин и, быстро
подойдя к чекисту, вытащил из его кобуры пистолет и положил оружие
к себе в карман. – Вот так-то оно лучше будет.
– Предатель! – с вызовом произнёс
лейтенант госбезопасности.
– Я предатель? – удивился державший
его на прицеле боец. – Да это ты со своим халдеем Садовским
предатели. Я это ещё с госпиталя заподозрил.
– Что заподозрил? – спросил я,
переводя взгляд с одного на другого.
Я всё ещё не верил в реальность
происходящего. Рассыпавшаяся на мелкие осколки картина мира никак
не могла обрести целостность.
Апраксин удивлённо посмотрел на меня и
напомнил:
– А то, как он подставил Зорькина, с
сапогами.
– С сапогами?
– Да! С набойками и гвоздями теми!
Помнишь, в больнице? Вот и я вспомнил!
– Никого я не подставлял, – замотал
головой тот, кто называл себя Воронцовым. – Зорькин был враг. И мы
его разоблачили.
– Да, был, – согласно закивал
Апраксин. – Только вот сапоги ты ему сам специально подсунул. Да
так мастерски сделал, чтобы набойки с гвоздями всем были
видны.
– Ничего я не подсовывал!
– В НКВД ты это расскажешь! – зло
засмеялся Апраксин и кивнул мне: – Лёшка, не веришь мне?
– Уже не знаю, – обомлел я, косясь на
когда-то бывшего друга и командира.
История с сапогами действительно была
странная. Но также я помнил и о том, что именно я увидел те
злосчастные сапоги, что были на предателе Зорькине.