- Сейчас, дружок, - бормотала я,
оседлывая коня, - сейчас, поохотимся.
Ничто не сравнится с охотничьим
азартом, охватывающим все существо, заставляющим сердце биться
быстрее! Лететь по степи на стремительном коне, приминая ковыль и
ощущая прикосновение ветра. Гнать добычу в бешеной скачке. А потом,
когда приходит время выстрела – единственного, всегда предельно
точного - чувствовать, как нетерпеливый преследователь,
разгоряченный скоростью, уступает место холодному бесстрастному
стрелку. Орки живут охотой. Это у нас в крови. Облава и гон -
исконно орочьи занятия. На крупного хищного зверя идет облавой все
племя. Зверей обкладывают широким кругом, постепенно сужая его, и
тогда уже пускают в ход стрелы. Для гона нужно меньше охотников,
они рыщут по степи в поисках стада дзеренов и, когда находят,
несутся наперерез. Звери спасаются бегством, но орочьи кони не
уступают им в быстроте. И вся охота проходит в безумной скачке. Но
я часто охочусь в одиночку. Это интереснее всего. Остаешься один на
один с добычей, со всей степью - огромной, бесконечной, суровой. И
только от тебя зависит жизнь и смерть. Подчас не только звериная,
но и твоя. Нет ничего лучше охотничьего азарта! Разве что упоение
настоящим боем, которое мне уже не раз довелось испытать. Я говорю
именно о бое, а не о нелепых драках с наглецами вроде
Ранвальда.
К середине дня я подстрелила молодую
косулю и, взвалив ее на спину Зверя, решила возвращаться. Едой
обеспечила себя надолго. Мясо надо будет закоптить, но и тогда мне
одной слишком много. Поделюсь с соседками. Хозяйки хоть и осуждали
мое поведение, однако от дичи не отказывались. За четверть лиги
перед домом я спешилась и повела Зверя в поводу, чтобы дать
просохнуть от пота. Селение встретило меня настороженно: искоса
поглядывали женщины, мужчины делали вид, что не замечают моего
появления. И только ребятишки бежали следом, выкрикивая дразнилку:
«Бешеная Мара кровера поймала…» В общем, все как всегда.
Однако, как оказалось, я ошиблась.
Скинув тушу косули на траву возле шатра, я ослабила подпруги,
немного подождала, как учил отец, потом расседлала коня. Достала
суконку.
- Мара, кого добыла? – с любопытством
спросила Вергильда, моя соседка.
Вылезла из шатра и остановилась в
паре шагов от меня, теребя красный кушак на широкой юбке. Вот ведь…
будто сама не видит! Или косулю от зайца отличить не может? Хотя
этот вопрос – способ завязать разговор. Стоит только ответить, она
начнет вываливать на меня последние сплетни, выспрашивать, почему
замуж не иду, и молоть прочие глупости. Тьфу… курица. Я
неопределенно мотнула головой, продолжая растирать спину Зверя
суконкой.