Иду за ней. Дом покидаем молча, но на улице меня прорывает.
– Чем ты думала, когда вылезла из машины? Совсем спятила?!
Поднимает на меня глаза. Взгляд по-прежнему пустой и холодный. Это начинает тревожить. Ненормальная, нездоровая у неё реакция на произошедшее.
– Что ты блять вылупилась на меня? Мозги у тебя есть? – стучу указательным пальцем по её лбу. – Не могла спрятаться и переждать? Надо обязательно лезть в самое пекло? Что ты за дура такая отмороженная?
Переключает своё внимание на падающий снег. Тихо вздыхает. И пока меня колотит от гнева, она остаётся абсолютно спокойной, не выдавая ничего, кроме полнейшего пофигизма.
– Не одупляешь, чем всё могло для тебя закончиться? Нет? Не доходит? – ору, нависая над ней. – Матери пришлось бы в твою честь церковный хор заказывать! Осознаёшь это, бестолочь?
Замолкаю. Повисшую между нами тишину нарушает лишь воющий ветер, сбивающий метель в косую линию.
– Всё сказал? Едем в Бобрино или нет? – интересуется, открывая дверь.
Поджигаю чёртову сигарету только с третьей попытки. Отворачиваюсь. Мне не мешало бы немного остыть. Трясёт всего!
Она садится в машину, а я ещё пару минут осматриваю тачку по кругу. Как объясняться с мажором – не понятно. Сколько придётся отвалить за возмещение ущерба – не представляю.
«Ваш лексус немного пострадал»
Ни хера себе немного! Это полный звездец...
Покатался, мать твою!
5. Глава 5 Рыжая-бесстыжая
– Сын, ты ли это? – слышу пропитанный изумлением возглас отца, стоит лишь ступить на порог его дома. – Пришёл-таки! Ну надо же! Чтоб мне провалиться на этом самом месте!
– Только из-за пацанов, – вставая напротив, отзываюсь равнодушно.
– Ну разумеется, – откладывает вилку и, поправляя на себе влажную простыню, давит кривую ухмылку. – Может, в баньку? Выпьешь с нами?
– Нет. У меня к тебе серьёзный разговор.
– Ну раз так… Оставьте нас, мужики, – обращается к присутствующим, сидящим за столом. – Поныряйте пока в снег. Полезно для сосудов.
– Игнатьич… – Кирилюк с опаской посматривает в мою сторону.
– Пошли вон, я сказал! – орёт он нетерпеливо. – И шваль с собой заберите, – кивком головы указывает на голых баб, занявших скамейку.
– На выход! – подгоняет их Евсей.
– Привет, Илюша! – пьяно хихикает одна из них, и, проходя мимо, лезет к моему лицу.
– Руки убрала, – скидываю с себя её ладони.