Так и хотелось крикнуть: «лучше
умереть голым, чем ходить вот в этом!» перефразировав известное
изречение, но я сдержался. Да и нож у горла не располагал к изданию
резких звуков – держащий его мужик явно был мастером, но мне
совершенно не хотелось проверять насколько именно он хорош в резьбе
по живому мясу.
Поэтому я молча наблюдал как Ирия
методично срывала путы с древней, к которой, к слову как и к
пылесосу, меня явно не собираются подпускать. Другие стражи тоже
молча наблюдали то за пыхтящей над путами коллегой, то за тучкой
Гнева Небес. Меня явно недооценивали, но, тем хуже для них.
А вот Ибун, счастливый от того, что
вся эта странно одетая братия не обращает на него ни малейшего
внимания, тихо отошёл от костра и затихарился за вросшим в землю
большим тазобедренный суставом неизвестной твари. Ну, хоть не
убежал впереди собственного визга, как было с Гневом Небес, и то
прогресс!
Когда на древней осталось всего пара
витков провода, вокруг нас начало сгущаться осязаемое чувство беды.
Стражи заметно занервничали и стали бросать косые взгляды на
окружающий лес, но никак не подумать на источник, который лежал
прямо у них под ногами.
Я же не стал вверять свою судьбу
случаю и довольно громко кашлянул, заставив чуть вздрогнуть наших
напряжённых ночных гостей:
— Гмх, уважаемые, могу я кое-что
сказать до того, как вы начнёте пинать меня ногами? —начал я,
осторожно отодвигая пальцем лезвие от горла и медленно делая шаг
назад, показывая, что вовсе не собираюсь бросаться к своему
оружию.
— Говори, — отозвался недрогнувший
мужик в балахоне, не ставший препятствовать моему отступлению и
лишь распрямившийся во весь нехилый рост между мной и пылесосом,
всем видом демонстрируя превосходство и контроль над ситуацией.
Наивный!
Я неловко улыбнулся, почесал затылок
и, внезапно, заорал как безумный:
— Они убили Заралупангада! —
одновременно тыча пальцем в опешивших стражей, которые воззрились
на меня как на сумасшедшего.
— Негодяи! — тут же выкрикнул Ибун,
на миг высунувшийся из-за груды костей, сообразивший, что нужно
срочно обозначить на чьей он стороне перед грядущем безумием.
За секунду до того, как в мою сторону
раздалось классическое: «да что ты, мать твою, такое несёшь?!»,
воздух потяжелел настолько, что пропихнуть его в лёгкие можно было
только со сверхусилием. Вся духовная энергия в округе мгновенно
испарилась, оставив вместо себя сосущий вакуум, словно мы
находились внутри города.