Буквально только что лежащая в
прострации бессмертная, теперь медленно и пафосно принимала
вертикальное положение, одновременно взмывая в воздух с широко
расставленными руками. Поднявшийся ураганный ветер красиво трепал
возникшее на ней длинное строгое платье, но этично не задирал его
выше колен.
— Кто?! — громогласно воспросила она,
окидывая смертоубийственным взглядом офигевших от такого поворота
событий стражей церкви.
— Вот эти лица, по предварительному
сговору! — авторитетно выкрикнул я уже на ходу, махая руками в
сторону вставших в боевые стойки стражей, которым теперь резко
стало не до меня, и второпях ныряя рыбкой в укрытие к Ибуну.
— Примите же свою судьбу! —
безымянная древняя озвучила приговор и сразу привела его в
исполнение, одновременно со словами окружив себя плотным вихрем из
кружащихся тончайших ледяных игл.
Это был первый раз, когда я воочию
наблюдал сражение аборигенов и, честно признаться, ни одно виденное
мною произведение даже близко не походило на творящуюся здесь и
сейчас вакханалию.
Над бессмертной возникло поле синего
льда с огромными, острыми сосульками, которые мгновенно сорвались
вниз с непостижимой скоростью и ясным намерением пронзить всех
вокруг. И это помимо того, что окружающий её смерч из ледяных игл
раздался в диаметре и обрушился на противников. Кто-то из
церковников умудрился парировать большой ледяной снаряд, кто-то
смог уклониться, но двое получили прямое попадание в грудь.
Тут-то я и увидел, опять же впервые,
как работают эти несуразные наряды, которые местные, видимо
по-приколу, называют бронёй! Одна из дам, облачённая в короткий
топик, шортики и туфельки, словила смертоносную, разогнанную до
сверхскорости, сосульку голым животом. Но, вместо того, чтобы
украсить костяную полянку своим ярким и богатым внутренним миром,
она тряпичной куклой пролетела несколько метров и встала на ноги
красивым кульбитом. Её жёлтый топик с цветочкам, теперь ярко
переливался всеми цветами радуги. И не только он!
И облегающие шортики, и неуместные в
лесу туфли на высоком каблуке – всё сияло, полностью закрывая тело
тонкой, будто бы мыльной, плёнкой. Девица зарычала по-звериному,
припала к земле на одно колено и извлекла из хранилища длиннющую
цепь, усеянную большими листовидными лезвиями по всей длине и с
огромным шипастым шаром на конце.