На табличке под экспозицией
значилось:
«СОЛОМОН-1. Неудачная
версия».
— Что значит «Неудачная
версия»? — тут же спросил я.
Эсфирь чуть замедлила шаг и
посмотрела на меня.
— Это первый образец для
программы «Спасение». Учёный, который рискнул переместиться в этого
мехо-голема, умер через пять месяцев после внедрения. Зато его
эксперимент помог другим учёным увидеть ошибки в расчётах и создать
более совершенную модель.
Я чуть замедлил шаг,
разглядывая стального Соломона на постаменте.
— А кто был Соломоном-один? Ты
знаешь?
— Конечно, знаю. Все знают, —
ответила Эсфирь. — Это профессор Басов Анатолий Ануфриевич. Лучший
друг и научный оппонент Соломона-два. Его смерть стала большой
утратой для Соломона-два. Это случилось за полгода до прорыва
тёмного эфира. Зато смерть Соломона-один обеспечила людям более
надёжное Спасение. Мы уже девять лет существуем с тёмным эфиром и
до сих пор живы. Не считая тех, кто сгинул в Зоне ТЭ.
Её слова стали для меня
открытием.
Значит, тот самый профессор
Басов, в убийстве которого меня обвиняли и пытались подставить, в
этом будущем участвовал в программе «Спасение» и стал
Соломоном-1.
Здесь история пошла немного по
иному пути. Профессор Басов погиб, но не от руки агентов
Стрелецкого в Академии Изборска, а в результате научного
эксперимента в Петербурге. А ещё это значило, что Семён Троекуров,
внук Пимена Троекурова, не стал здесь Соломоном-1. Возможно, он
всё-таки погиб в Изборске, прямо в магазине «Мануфактура Севера», в
так называемой Зоне ТЭ.
Но ещё хуже было то, что
реальный Семён, который сейчас работал в моём отделе «Умного
снаряжения» и чей мозг был внедрён в первую неудачную версию
Соломона, не имел шансов на выживание. У него имелось всего пять
месяцев. Всего пять!..
Пока Эсфирь говорила, а я
размышлял насчёт услышанного, Волот всё больше хмурился.
Его что-то сильно обеспокоило,
и в итоге он спросил:
— И большая она по размеру,
эта Зона ТЭ? Много людей погибло?
Эсфирь остановилась так резко
и неожиданно, будто натолкнулась на невидимую стену. Затем
повернулась к Волоту и спросила:
— Чувствуете, чем
пахнет?
Тот поморщился.
— Чувствую. Воняет
тухлятиной.
Эсфирь покачала
головой.
— Нет. Так пахнет правда о
нашем Спасении. — Её глаза мигнули светом и сразу же потухли, после
чего она добавила: — Сейчас вы узнаете всё про Зону ТЭ. Мы как раз
пришли. Это самое сердце нашего Музея. Именно отсюда
распространяется «Запах десятилетия».