Глаза старика обрели осмысленность
где-то после пятой или шестой. Ещё через несколько минут, после
того как Полусотник влил ему в рот полфляги сбитня, сбиваясь, Агееч
рассказал, что произошло…
— Вот что, Иван, — старик положил
руку на плечо Полусотника и посмотрел в глаза так, что тот разом
вспомнил его прошлое прозвище «Камень», — забирай парней и
волколака и возвращайтесь к фургону. Встанете лагерем, сегодня там
переночуем. А я здесь останусь, Якова вызову. Он должен
разобраться, что же всё-таки произошло и куда делся Чэч?
— Одного не оставлю, — шёпот
ветерана по твёрдости мог поспорить со взглядом Камня. — Джока или
Гнака, — выбирай сам и не спорь!
— Миклуша оставь, — со вздохом
ответил старик. — Малой как-то Чэча на расстоянии чувствует, вдруг
поможет.
— Хорошо…
Когда мужики ушли, Агееч достал
амулет, который постоянно носил на шнурке за пазухой. И, прошептав
молитву Сути, нажал на красную завитушку на его лицевой стороне. А
потом они с Миклушем, привалившись спинами к стволу толстого
дерева, не сводили глаз с моргающей руны.
— Дед, я если он не придёт? — тихо
спросил Миклуш.
Агееч оторвал взгляд от амулета и,
приобняв, прижал пацана к себе.
— Придёт, раз обещал. Куда он
денется. Ты же выполняешь свои обещания? И он старается.
«Вот и внуком негаданно обзавёлся, —
пронеслась шальная мысль, от которой стало тепло на душе, а в
уголке глаза вдруг появилась нежданная слезинка, предательски
покатившаяся по носу. — И не мечтал уже. Только вот куда тот, кого
сыном назвать хочется, запропастился? Но найдём. Обязательно
найдём».
— А Яков отца найдёт?
— Если Чэча кто найти сможет, так
это только он.
Тут моргающая красным руна
загорелась ровным зелёным светом.
— Вот, видишь, увидел, передал, что
скоро будет, — обрадовался старик, прижимая покрепче пацана к себе.
— Ты, главное, по сторонам не забывай смотреть, а то пойдём вместе
с тобой тварям на ужин.
— Да, смотрю я, дед, смотрю, — тут
же ответил Миклуш. — Отец же говорил, что бугор должен быть всегда
начеку, даже в лагере.
Помолчали.
— Де-ед?
— Да.
— А как ты думаешь, Чэч разрешит его
отцом называть?
— Ну, он же тебя сыном кличет, —
также шёпотом ответил Агееч, вслушиваясь в вечерний шум леса. —
Думаю, ему приятно будет.
— А знаешь, я чувствую, что отец
жив. Закрываю глаза и будто слышу, как его сердце бьётся. Сейчас
медленно и ровно, будто спит. Пытался понять в какой стороне… И
никак… Я бездарь, да?